Александр Левинтов - 3 | Поэзия

Тихо в Форт Россе, пахнет мышами,
Кислой опарой, старинными щами,
Тесом, черняшкою только из печки,
Сухими дровами, домашнею свечкой,
Пламени дрожью и первой пробежкой
огня домового по стылым берестам,
Старческой, сморщенной, дряхлой коростой,
сливочной спелостью девок пшеничных,
светлоголовых, со взглядом из льна,
Ах, как им сладко спится в обнимку!
Яблоком пахнет на стружках осины.
Вдруг по березам листы задрожали,
Желтые листья пряных стихов:
Нет, это чудится – тут эвкалипты.
Словно шифровки из прошлых веков
Шорохи, стуки, печальные песни,
Долгие взгляды, короткие жизни
Слез расставанья с прошедшей Отчизной.

Золотые песни,
Золотые косы,
Ярые рассветы,
жемчугами росы.
.
Не грузди мне, осень,
Урожаем леса,
Торопливо озимь
Ждет снегов завесу.

Не грустите, годы,
листопад скликая,
у корней зароды
станут дружной стаей.

Я опят веселых
Наберу корзину.
Жар рябины в селах,
Огороды стынут.

Край мой неоглядный,
Над стогами солнце,
И слеза невнятно
Покаянья просит.

Если в семье родился спецназовец,
Это еще не значит, что скоро опять Чечня,
Если охранник – не сразу начнутся посадки,
И 37-ой – необязательно завтра.
Мы будем еще долго так счастливы
В поисках памперсов и импортных смесей.
Нам отпущено время на воспитание,
На посевы разумного, доброго, вечного,
Прежде, чем грянет война.
Прежде, чем грянет война,
И хрупкие ниточки жизней
Оборвет перекаченный мускул,
Командующий пальцем на спуске
Новенького калаша, детской игрушки
Нашего повзрослевшего
Сына.
Аминь.

С видом на никуда,
С пониманьем, что я
Ни во что погружен,
Наношу не спеша
Строки, взятые из небытия,
Для тебя, бесконечное время.

Я отмечен опасным – талантом,
Независим, ненужен, я внесистемен,
Читай: «ненормальный».
Для системы потеря меня —
Незаметная миру слезинка.
Ну, а мне эти ваши системы —
Искаженье течения мысли.

ВТШ, говоришь? – Лучше это,
Чем при жизни смердеть,
Быть мертвее всех мертвых
Тиранов и не знать, что такое затяжка
на ветру вологодского поля.

Впереди – сумасшедшие годы,
Неразумное наше бессмертье,
Бред толпы, бред любви, бред обиды,
Бред сонета на пьяццо Матео
И твои, Ленинград, словосудьи.

И когда я умру – неужели я тоже умру? —
Не желаю твердынь или праха:
Пусть мои сумасшедшие строки
Черный ангел читает в цветах.

И вьется дорога, и бьется дорога,
По склонам, ущельям и памяти Крыма,
И слезы забытого счастья навеки
мне застят глаза, а на горизонте…
А на горизонте, за тем поворотом?
Опять? Неужели? Но вьется дорога
и бьется тревога: осталось немного —
И там, между дымок,
сквозь мифы и слезы
Я снова увижу: отвесные скалы,
Лазурное небо, янтарные сосны,
Столбы кипарисов, мечты и надежды,
Твое ароматное, знойное тело,
Мои неумелые робкие мысли,
И нежные строки, и тонкие губы,
И светлые волны, и капли муската,
И брызги, и солнце, светлейшее солнце
Безоблачной неги, вишневые взгляды,
Тяжелые звезды в распахнутом небе
И тот пароходик из школьной тетрадки
И стайка дельфинов… я мчу по дороге,
Ведущей куда-то,
Стою на пороге
Счастливого ада
Любви незабвенной,
Прошедшей, но вечной,
Как вечны и зримы
Во снах и скитаньях твои переулки,
Прекрасная Ялта.

Пули, влетая в наши тела,
Извлекают оттуда души:
Чем больше пуль, тем тесней в небесах,
Тем дебри сознания глуше,
У нас же – просторней. Христос и Аллах
Запутались в наших делах.

Нас очищают: читай – зачищают,
Читай – вычищают, читай – обчищают,
А если не можешь читать – причащают.
Замри, навалившись на пол, и лежи.
И думай о том, куда попадают
Несчастные души, когда в них стреляют
Зарядами тонко отточенной лжи.