Р. Нигачрок: Увидеть маму. Сборник

Владимир! Да. Ослышался. Молчанье.
Но голос?.. Он. А был ли он снаружи?..
Шум города, от ветра веток ли качанье
Создали звук, который был мне нужен.

Зачем? Вопрос. Но тембр, тон знакомый:
Из прошлого, из этих дней печальных?..
Притронулся слегка, а режет по живому,
Воображенье, искра памяти нечаянная.

Что имя мне? Владимир, иль Володя.
От мамы: сына Вовик. Она ли позвала?
Душа её, быть может, рядом бродит…
Я городской давно живу далеко от села.

Прислушался: там мысли и мыслишки,
И в очередь, и хором, и ором говорят.
О чем: пойми, их много разных слишком,
Одни противны мне, другим всегда я рад.

Но голос, что звучал одно мгновенье
Так ясно, четко, громче всех: Владимир! —
Ни следа нет, ни эха, ни отзвука, ни тени,
Пригрезилось – моё ль звучало имя?..

Мог кто-нибудь, могла позвать подружка,
Но тон и тембр голоса не мог я не узнать:
Не так любимая шептала мне на ушко…
Владимир! – так могла позвать лишь мать.

Есть и есть еще скрытое многое
Из того, что не сказано мной,
И великолепно оно и убогое,
И души восхищенья больной.

Мизер, малость, какая-то кроха,
А она мне навек дорога,
Если я потеряю, то плохо,
Наживу непременно врага.

Как из бездны таскаю алмазы,
А пока что они лишь стекло,
Ограненная выйдет ли фраза,
Чудо мне, я скажу, помогло.

Чем я чаще на свет вынимаю
Дней былых отболевшего сердца,
Та же жизнь предстает мне иная,
Как от лука слеза, сладким перцем.

Блеклость пыльная стеклышек ложных
Там сверкают отмытые, в красках,
Я не верю себе: Невозможно!..
Поцелуй первый, в голосе ласка.

Разве так?.. Мне казалось грубее,
Не испытывал нежных волнений,
И трава зеленей, небеса голубее,
Память-сказочник лжет без зазрения.

Я её упрекать не намерен —
Подстрекаю подкрашивать были,
Но хоть чуть изменить, в крайней мере,
Лишь стихи бы страстней выходили.

Есть и есть еще скрытое многое,
Из того, что не сказано мной,
Превосходно оно иль убогое,
Не пройдет от стихов стороной.

Чип-картой чиркнув по экрану,
Я заказал билет туриста…
В заранее выбранные страны
Перемещусь в машине быстро.

Вернуться в детство захотелось,
Пусть там я буду и незримым —
С душой в сознанье, но не телом.
Год, месяц, место выбрал: зиму.

Не стал перечить я желанью.
Что лучше – зной или мороз?
Волнуюсь чуть я от свиданья
И с мамой, с домом, где я рос.

Со мною рядом в шляпе дама,
Ей за сто лет, но моложава.
У ней заказ на полюс самый,
Гурманка что ли, боже правый!

За ней крепыш широкоплечий,
В планшет уткнул картошкой нос.
С отцом на Марсе ищет встречу
Решить давнишний свой вопрос.

Какой? – мне жутко интересно, —
Где спрятал клад перед полетом?
Иль где и как пропал безвестно?
Иль есть к нему иные счеты?..

Скелет в шкафу – чужая тайна,
Делиться ею кто же хочет?..
Один – терзается раскаяньем,
Другой же мнителен и склочен.

Звучит негромко объявленье,
И дама в шляпе встрепенулась,
Рука с талоном на колени
Упала мертво, сжались скулы:

Ах да, не мой назвали номер!..
Крепыш пружинистой походкой
Протанцевал в двери «Харона».
Мигает свет, гудок короткий:

Вниманье всем! Перемещенье
Произойдет через минуту!..
Свет притушили в помещенье,
В душе восторженная смута…

Ну вот и я дождался вызов.
За дверью капсула стальная:
Мы подтверждаем Вашу визу.
Права и правила?.. Я знаю.

Ложитесь, вытяните ноги.
Дышите ровно: вдох и выдох.
Бесцветный голос, но и строгий
Звучит всё глуше, как фемида…

И мягкий снег хрустит, искрится,
Иду вдоль улицы неспешно,
Снегирь на дичке, писк синицы…
Места знакомы с детства здешние.

Скрипит калитка, снег сгребая,
Выходит, женщина, ах, мама!..
Я верил, знал, что ты живая,
В душе восторга мелодрама.