Ольга Мельничук - Я пью тебя до дна

Хозяина глазами и ушами был!
Послушный, умный, верный старый лабрадор,
Два одиночества одной земной судьбы!
В подземке зазвучал симфонии аккорд,

Божественные чувства виртуоз играл,
Наполнив звуком безучастные сердца!
А лабрадор дремал, припав к его ногам,
Не видя вдохновенного игрой лица!

Великолепен гордый музыкант слепой,
Его искусная игра звала в прекрасный рай,
Там обитала райской птицею – любовь,
В толпе там отыщу – тебя, ты так и знай!

И пела флейта, и вела сердца – в полёт,
И вырастали за спиною – два крыла!
Хоть путь к моей любви не близок, а далёк,
Но флейта в кущи рая за собой звала!

Умолкла флейта… Боже, музыканта нет,
Увёл его домой степенный лабрадор.
И вскоре на просторах затерялся след…
Храню я память этой встречи до сих пор.

Боже, музыканта нет…

Капризный город в старом амплуа:
Дождлив, застенчив, переменчив!
Вокруг зимы парижской кутерьма,
Холодный дождь пейзажи чертит!

О чём-то о своём наш дождь бубнит
По над зонтами барабаня,
Известен дождь парижский, – знаменит
И требует к себе вниманья!

Ему я непременно поклонюсь,
Бывая всякий раз в Париже,
Промокшая до нитки словно в «ню»,
Разденусь перед ним бесстыже!

Смущённо отвернётся стылый дождь,
Сбежит за горизонт, – подальше,
С небесной канцелярией похож,
Ненастьем управляет даже!

Просохнут плащ и платье у огня,
Попью чайку, – и в путь готова!
Лучом обнимет солнышко меня,
Нет в этом ничего такого!

По венам Парижа всей кровью спешу,
Горячей, текучей, как лакомый мёд!
А ты всё смеёшься, – хохочешь, как шут,
Во сне отправляюсь в желанный полёт:

По крышам Парижа, целуясь, – пройдём,
Взлететь высоко наступила пора,
Воздушные крылья вдвоём обретём
И птицами будем парить до утра!

Как чуден Париж в беспросветной ночи,
На бархате синем – желтеет луна…
Для счастья запретного есть сто причин,
Но только в тебя одного – влюблена!

Тобою, любимый, в Париже дышу,
Небесною манной мне кажется жизнь,
В красотах земных вдруг звезду отыщу,
Святую ж любовь я должна заслужить!

Но утром закончился сказочный сон!
Прекраснее дивный Париж наяву:
Он после дождя, словно роз миллион,
Спешу я… На площади Тертр – рандеву!

Жил художник на площади Тертр,
На холме, что Монмартром зовётся,
Поднимись по ступеням наверх,
Санкре-Кёр красотой прикоснётся!

Близ собора художник творил,
Чудеса на холсты проливая,
Не жалея ни время, ни сил,
Молодой жизни свет ощущая.

Был, наверное, счастлив тогда
С данной Богом любимою музой!
Проносились ветрами года,
Стало счастье хмельное обузой,

Потерял, унеслось, как вода
В голубые небесные дали!
Не заметил, подкралась беда,
А вернуть ведь удастся едва ли?

И художник в печали страдал,
Нет чудес в бесконечных картинах,
Взгляд потух и душою устал.
Заплутав навсегда в паутине,

Он отчаянно музу искал,
Не теряя безмолвной надежды,
На судьбу никогда не роптал,
Чудаком называли невежды!

Борода с сединой пополам,
А во рту – не дымящая трубка,
Одинокий в толпе, – пьяный в хлам!
Растерял свой талант, – жизнь не шутка.

Королевой Парижа все Сену зовут!
На причале стою беззаботно,
Воробьи расчирикались звонко вокруг…
Мысль, сверкнув простотой, мимолётна:

Вспоминалась легенда Парижа – Пиаф,
Образ светлый …Чарующий голос —
Зазвучал вдруг в душе, немоту разорвав,
У Парижа «воробышек» – гордость!

В океан держит Сена-красавица путь,
И бурлят её мутные воды,
Растревожил опять ветерок – баламут,
Нет в Париже прелестней погоды:

В январе солнце яркое в небе чудит,
То сверкает лучом безоглядно,
В прятки с тучей, дождём поиграть норовит,
А тепло так зимою приятно!

Корабли на прогулке по Сене снуют,
Пролегает их путь под мостами:
Русский мост красотой, позолотой сверкнул,
Императорский дар парижанам!