Владимир Фадеев - Мечта – нелёгкая работа

Богатство – не помазанность ещё,

А просто грязь к сусалам прикипела.

Наш путь ухабист, крив, не освещён.

Не видно впереди идущих спины.

Но магистраль – не родина ещё.

И буераки – не всегда чужбина.

Однажды на развалинах планет

Отыщет Бог последнего поэта.

«Кто? Бог? Тебя же больше нет!

Душа? Не слышал никогда про это».

И клюнет носом Бог в своё вино,

Насупив бровь плаксиво-виновато:

«Поэты умерли. Все. Давно.

Хватит».

Отключит звёзды, вытрет Млечный смог,

И в пустоте, безвидной и молчащей,

Он соберёт космический раёк

В из чёрных дыр сооружённый ящик

И, запулив его в немую тьму,

Потерянный, ну, как Егорка Летов,

Промолвит – в никуда и никому:

«Не нужен мир, когда в нём нет поэтов…»

Ну, слава Богу – осень, холод, слякоть!

Какая роскошь – не спешить в поля…

Читать, мечтать, блаженствовать и плакать,

И жажду жить, рифмуя, утолять.

Как сладостно ноябрьское лишенство!

Шершавый грифель, гладкий тёплый гриф.

И тихо бродит призрак совершенства,

Рождённый в муках тиранией рифм.

И полнится стихом пространства склянка,

Услышу, если чуть ещё плесну,

Как сочиняет осень-христианка

Грядущую язычницу-весну…

Чтоб своей чужая стала радость,

Мало презирать ловцов наград -

Гопота… Для нас – одна награда:

На холме нерукотворный Град.

Как попасть? Ни карт, ни навигаций.

Знает, кто с пророчеством знаком,

Невозможно до него взобраться

По туристским тропам с рюкзаком,

Ни на вертолётах в небе шарясь,

Цеппелины, крылья – всё не то…

Град достигнешь только возвышаясь

Над своей душевной суетой (пустотой).

Над своей! Поэтому решая

Эту часть, и главное поймёшь:

Возвышаться – только возвышая

Можно. Остальное – нисхожденье, ложь.

Не налево мне, не направо мне,

Жить не дорого, и не дёшево.

Не по азбуке, не по правилам,

А простым пониманьем прошлого.

Добрым маминым наставлением

Не выбрасывать, что не сношено.

Не презрением, не забвением,

А простым пониманьем прошлого.

Не наищешься от добра добра -

Что для птиц алмазное крошево?

Суть борьбы за жизнь не в «долой-ура!»

А в простом понимании прошлого.

Не винопитием, а водосвятием

Пятна сводим с тупого и пошлого.

Очищаются не проклятием,

А простым пониманием прошлого.

Не кул и ковой, а Куликовскою

Льёмся песней над полем скошенным.

Не хвальбой живём залиховскою (залихватскою)

А простым пониманьем прошлого.

Суть обрядов-тризн не гульба-пиры -

Память. Зёрна, что в землю брошены.

Не одной мечтой создают миры,

Но ещё – пониманьем прошлого.

Ничто в нас не завершено,

Мы лишь проект к осуществленью,

По неудобьям, по откосам

Разбросанное тут и там пшено -

Взойдём ли шелковистым просом

Иль сорняки удобрим тленьем –

Увы, пока не решено…

Во всём мы стали мастера.

Швецы, жнецы, профессора, монтёры…

И об одном лишь в шёпот разговоры,

И то средь тех, кому пришла пора:

Как трудно ремесло добра…

И дело тут, я полагаю, в том,

Что век коварен, даже больше – лют,

И в новом списке мировых валют

Не значится «добро» меж златом-серебром.

А за добро ведь платится добром.

Пегас

Чем ты грезишь, крылатая лошадь,

Мне легко догадаться теперь -

У поэта и облик, и ноша

Чисто крылолошажьи, поверь.

Чтоб отведать словесного хлеба

Месим прахи земли. Так тебе,

Чтоб лететь с облаками по небу

По земле нужно сделать разбег.

Слово пахнет и кровью, и стоном,

В рай зовёт, потакая греху.

Да и ты ведь рождён Горгоной,

А не ангелом в белом пуху.

Как лошажьи труды нам знакомы!

По надлобьем терны, а не нимб.

И словесные молнии-громы

Как рабы тащим мы на Олимп.

Всем летящим – Икарам, Дедалам

Мы родня по полёту строки.

Как ударом копыта по скалам

Открываем стихов родники.

И недаром, радетель искусства,

Муз любимец – летающий конь,

Мы летим, как с герба Златоуста –

Не сдержать – из полымя в огонь…

Весь мир – театр теней.

Всё – тени. Сидни и скитальцы,

И тысяча фигурок на стене

Всего лишь тени от десятка пальцев.