Марина Зонтикова - Я сердца ритм слагаю в рифмы

Что ждёт её здесь, в Бахчисарае?
В этом чужом, но солнечном крае.
И отчего блещут злобой глаза,
Той, что любимицей хана была?

Мысли Заремы лишь только о нём —
Хане Гирее – своём дорогом.
Злобно сжимает рукою кинжал…
Хана… сопернице… я не отдам.

Отчего так жестока судьба?
И за что он пред ней провинился?
Далеко ещё до сорока…
И недавно совсем лишь женился.

Но явилась «хозяйка с косой»
И расставила карты иначе.
В тот же миг увела за собой,
Ну а мы сожалеем и плачем.

Ему жить бы, да радовать нас
Тем талантом, что дан ему свыше…
Ну а он за полгода угас…
И Всевышним он не был услышан.

Спи, Володенька! Спи, дорогой!
Боль ушла и уже не тревожит.
Знай, мы помним, гордимся тобой…
Жаль судьбы изменить мы не можем

Примеряла шкуру львицы,
Чтобы мясом насладиться,
На диете две недели,
Овощи мне надоели.

Снятся ночью мне ватрушки,
После съеденной петрушки,
А укропчика пучок,
Поменять б на шашлычок.

В холодильнике бекончик,
Коньяка большой флакончик.
В шкуре львицы оторвусь,
До котлеток доберусь.

Можно ей – она царица!
С нею я – императрица!
Выпью весь я коньячок,
Съем бекон и шашлычок.

Молилась образам девчушка,
Иконку к сердцу прижимая.
Такая кроткая – пичушка,
Слезу, бегущую, глотая.

Просила помощи у Бога,
Чтоб бабушке помог в болезни.
Весь день ждала, бежа к порогу,
Хотела в чём-то быть полезной.

Та позвонила…, приболела,
Приехать не смогу, давленье
С утра сегодня подскочило,
К тебе приеду в воскресенье.

А внучка плачет и скучает,
И просит бабушке здоровья,
К груди иконку прижимает
И ждёт… Скорей бы воскресенье.

В Татьянин день к нам оттепель пришла,
Укрыла всё густым туманом,
Не видно сосен-великанов…
Кругом лишь только белая стена.

Пушистый снег упал с ветвей берёз,
Подпортив их наряд красивый.
На трепетной, как лань, осине
Не виснут нити из хрустальных слёз.

Не блещет золотом и небосвод,
В свинец закованное небо…
Не удивит красивым следом,
В даль пролетевший, утром, самолёт.

Как будто камень ледяной,
В твоей груди, в районе сердца.
Позволь, любовь моя, согреться,
Обняв тебя своей рукой.

Позволь, мне рядом быть с тобой!
Чтобы на сердце лёд растаял,
Расцвел цветок, лилово-алый,
Вернув надежду и покой.

Чтоб забурлила в венах кровь,
Уста, улыбкой, засияли,
В глазах чтоб искорки сверкали…
И ты поверила б в любовь!

Среди зимы весной дыхнуло,
Закапала слегка капель,
Туманом, серым, всё укрыло,
Вернуло в январе – в апрель.

И сразу стало ощутимо
Дыханье грядущей весны.
От серости стало уныло,
Нас зимней лишив кутерьмы.

Но только ещё слишком рано!
Морозную зиму… вернём!
Метель закружила, ох, рьяно!
И щёки пылают огнём.

Засияло в небе солнце —
Снова Зимушка-зима!
Яркий луч в моё оконце
Заглянул в разгаре дня.

Лёгкий, словно пух лебяжий,
Снег ложится на дома.
До чего же он изящный!
В нём сверкают жемчуга.

Он на солнце серебрится,
Как луна в мерцанье звёзд.
И сверкает, и искрится,
Возвращая в сказку грёз.

Идёт февраль. Метет метель, а вьюга
Переметает тропки по округе.
«Ещё метут снега, крепки морозы,
Близка весна, о ней природы грёзы…»

Зима прекрасна белыми снегами,
Блестящими на солнце жемчугами.
Весна же тешит тёплыми лучами,
Журчащими под солнцем ручейками.

С крыш бегущая, весенняя капель,
Белоснежную, заменит канитель.
С сочной зеленью цветущий, нежный май
Вновь укроет белым пухом, как февраль.

И пушистый, белоснежный майский «снег»
Средь весны напомнит звонкий, детский смех.
И закружит ветер, в вальсе, лепестки,
Облетевшие с черемухи цветки.