Станислав Малаховский - Великая Русь

Штурмом взяли мы Зимний дворец —
цитадель капитала…
Свет свободы – Октябрь
засиял над Россией навек.
«О земле» и «О мире» в декретах
республика встала.
Враг шел – свергнутый класс…
Вновь с ружьем встал простой человек.
Мы дрались с белой бандой,
заре пробиваясь навстречу;
в бой, как знамя, несли
красный, пулей прошитый мандат.
Мы по-русски в штыки,
в рост встречали фашистскую нечисть,
докурив самокрутки, бросались под танк
со связкой гранат.
Нас сжигали в огне,
зарывали в земле своей заживо,
из груди рвали сердце,
чтоб русскую душу понять…
Звезды резали в спинах,
соль в раны набив, чтоб не зажило —
но свободу твою
не смогли ни купить, ни отнять!
Все ты вынесла, Русь:
иго, мор, глад, нашествия, сечи.
В царство воли, мечты
встал народ наш,
могуч и велик.
Все легло на твои,
на рабоче-крестьянские плечи,
все-то выдюжил ты,
терпеливый наш, гордый мужик!
Нет конца тебе, Русь.
Птицей-тройкой ты мчишься в бессмертье…
Чем отлична же ты
от иных всех народов и стран,
в чем секрет буйной силы,
величья, характера тверди,
широты и таланта души твоей,
русский Иван?!
Ты – Сусанин, Кулибин, Поддубный,
Болотников, сам – Иван Грозный,
Кожедуб и Папанин, Мичурин
и Павлов, книжник Федоров, Бунин,
Тургенев, Крылов…
Ты – Иван-богатырь, ты – Иванушка
братец серьезный,
добрый молодец наш русских сказок
отцов и дедов!
Будь же счастлива, Русь.
Это право оплачено кровью
миллионов за честь твою павших
сынов, дочерей.
Мир тебе, край родной!
Ты склонись к моему изголовью
нежной песней берез,
материнскою лаской своей.
Где начало твое:
Не в печальной ли русской равнине,
в тайнах скифских курганов,
в былинах ли, в сказках твоих…
В русских синих глазах —
добрых, грустных, но полных гордыни,
в бесшабашной ли силе,
в напевах твоих удалых?
Где начало твое?
Не в тебе ль, наше русское поле,
там, где есть размахнуться
во всю богатырскую ширь…

Иль в таежных лесах,
где с рогатиной молодцу воля —
на медведя сходить
иль отбить у Кучума Сибирь?!
Где начало твое?
Не в старинных ли темных иконах,
не в колосьях ли ржи
да в лучинушке курной избы?
Может, в бабкиной прялке,
лаптях да овчине,
в рубахе посконной
иль в крестах на кладбищах дедов,
где шумят вековые дубы?
Где начало твое?
Не в самой ли земле нашей вечной,
что на подвиг зовет…
В ней всегда ширь и удаль жила!
Не в общине ль ее,
не в народном славянском ли вече,
что решало издревле
важнейшие наши дела?
Где ж начало твое?
Не в разливе ли матушки-Волги,
не в былинном распутье ль
великих и славных дорог?
В деревеньках глухих,
где черт с лешим да вепрь с серым волком,
иль в сердцах-самоцветах народа
твой главный исток?!

Россы жили давно…
Уважал их еще Македонский,
получив встарь отпор
от их пращуров – скифских племен.
Россы жили давно —
от Печоры до степи придонской,
кочевали, сражались с врагами,
растили хлеба, гречку, ячку да лен…
Пили мед, мяли кожи,
в лесах промышляли охотой,
для потехи сшибались «на стенку»
в кулачном бою,
уважали соседей,
гордились своею свободой,
красотой верных жен…
Да Отчизну любили свою.
А земля на Руси —
даль без края, от моря до моря!
Вольны дикие степи,
могучи собольи леса.
Жили россы в трудах да забавах,
в раздолье и воле.
Крепкие, верили в идолов,
в разные там чудеса.
Поклонялись Перуну, Трояну, Даждьбогу,
Стрибогу, Яриле и Волосу;
в жертву били быков
и клялись все оружьем своим.
Отбивались от греков, хазар, печенегов,
германцев и половцев,
шли в походы на Дикую Степь;
против рабства встарь в бой шли на Рим!
«Внук Даждьбога» был горд
и молиться привык под овином,
дом свой «с правдою» строил;
в селе всем он – сват, кум, родня.
Жили скопом, общиной,
пахали «супрягой» – в складчину,
зябь от леса отняв,
«пал» убрав от «дубья-колодья».
Май пришел, «орач» рад:
«мать-земля именинница», —
на луга в разнотравье
коров, коз, овец, лошадей гонит в срок,
с домочадцами ярь засевает —
землица-кормилица!
Богородицу славит,
да в поле он сам – первый бог.
Род имел свои нивы и пожни,
ловища, места и погосты.
Всяк умелец в селе:
древодел, камнетес,
оружейник, чеканщик, кузнец.
В избах печь в изразцах с лежаком,
стол да лавки, все просто…
Бабы ткали холсты, пряли шерсть,
чинил упряжь, всем правил отец.
Прежде звались мы – скифы,
потом – анты, россы, славяне,
позже по племенам:
рось, булебы, драговичи,
кривичи, вятичи, весь,
волыняне, поляне, древляне
да мы – северяне…
Но для всей стороны
имя Русь сохранилось «поднесь».
Все ж откуда пошло
стороны всей названье впервые?
Росл был росс-великан,
в сече конь под ним падал, хоть брось.
Волга Росью звалась,
в устье Дона был город Росия,
приток правый Днепра
назывался по племени – Рось.
Богатырь наш и в сказках все бился
с Кощеем да Змеем Горынычем;
конь под ним спотыкался и там,
«волчья сыть», «травяной он мешок».
Но мечом-кладенцом
витязь сладит с любым,
даже с идолищем,
да мешали ему —
черт, колдун, леший, бес,
ведьмы козни, русалки смешок.
Оборотни в степях, упыри на ветвях,
на болотах кикиморы,
каркал ворон, выл волк,
Соловей вслед разбойник свистел…
Ухозвон, Кот-Баюн, Водяной…
Да «семь царств» надо ехать – повымерять,
проскакать за «красой ненаглядной»,
побить Чуду-юду,
уйти от погони и стрел!
Сказки Русской земли,
наши притчи, былины и мифы —
Как не веровать в вас,
в благородных героев родных!
Верю,
жили они,
богатырские россы и скифы,
и на подвиг не раз
вдохновляли потомков своих.
В градах кичилась власть.
Терема, кром, дворцы
при царе еще были Горохе…
Встарь ценились ремесла:
резчики, лепных, каменных дел мастера.
В праздник «ярманки» людны,
аж яблоку негде упасть…
Да «ломали камедь» скоморохи,
торг велик, гусляры, всем гульба,
бой кулачный, из лука стрельба,
балаганы, шарманки, катанье на тройках,
карусель, хоровод до утра.
Веден, прост да удал
молодец наш – в плечах «коса сажень»;
красны девицы скромны, горды,
в полушалках, по пояс коса…
А смешливы, шустры —
палец в рот не клади, так уважит…
Статны, ловки, пригожи…
Все тайна в них, чудна краса.
«Светло-светлая Русь!
Ты украсно украшена чудно
и красотами многия удивлена ты еси…»
Ты щедра и сильна,
ты издревле была многолюдна.
Справедливы, честны и отважны
сыны на Великой Руси.
Волен молодцу путь
на четыре все стороны света.
Кто в заставе стоял,
кто в походах был в дальних краях.
Витязь, смерд, вольный пахарь,
охотник, кузнец —
чтили дедов заветы:
Русь святую хранить,
не сплошать и не дрогнуть в боях.
Как три водных пути
начинались с Оковского леса —
Волга, Днепр и Двина,
так и Русь с Киев-града пошла.
Связь, единство племен,
битвы древних —
все скрыла завеса
дохристьянских веков.
Смутны те времена,
сечам, распрям там нету числа.
Слыхом слыхано:
Рим слал на Русь в первом веке когорты
поселенья Трояна сказители славили тож
Скифы царские с ним
бились все, да распяли остготы,
заманив в западню
князя антов по имени Бож.
Царь верховный Маджак
сплотил антов, славян против рабства;
«установлена правда» священная Рус —
ской земли.
Где-то в ранних веках
зарождались свобода и братство.
Много бед пронеслось…
Как найти все в архивной пыли?
Изначальная Русь,
я ищу тебя снова и снова.
Нет покоя и сна…
Словно клад скрыт от нашей души!
Разгадать ли берусь
в бересте к нему ключ, первослово,
раскопать ли до дна
все пласты, все архивы в глуши?
Что там в прошлом,
во мгле?
Спят курганы до Русского моря.
Только крик птичьих стай…
Дичь да глушь, все бурьян да ковыль.
Много в древней земле
похоронено правды и горя,
много скрыто в ней тайн.
Где ты, где древнерусская быль?
В шестом веке наш росс Доброгаст
избран был в Византии трибуном.
Русским морем весь греческий флот
вел он в бой в Персиянской войне!
Просвещенной землей
Русь слыла до нашествия гуннов,
от Карпат и до Волги цвели города
в светлой русской стране…
В тот же век саранчой прошли гунны
со степи Итиля —
от Днепра до Дуная все выжгли,
сровняли с землей.
Русь ушла в глубь лесов
от несметных злых полчищ Атиллы,
лишь остались курганы в степи,
в диких травах, покрытые мглой.
Где вы, те города,
где селенья,
дела древних россов?
Где могучие люди,
дворцы,
быт, обычьи,
торга, ремесло?
Спит трава-лебеда
в дикой степи Днепра,
в волжских плесах,
и курганы молчат.
Все ушло,
все быльем поросло.
Есть на сердце тоска
по той вольнице, русском раздолье!
Где ты? Канула в Лету,
или Рюрики властью смели?
Даль годов велика…
Наши корни ведут в Крит и в «Веды»
древней Индии…
Русское поле!
Ты хранишь тайну вольной земли.
Многоликая Русь,
ты сурова еще в колыбели…
В войнах жил твой народ,
в распрях, смутах мужал он и рос.
Грозен в гневе Перун!
Фотий-грек написал:
«Страшен он в деле,
злоубийственный скифский народ,
называемый росс!»
О добре россов дьяк не сказал,
патриарх Византии,
как был Ольги поход «в греки»
верой, не сечей вершен.
Да дружины Владимира позже
от половцев «грек» защитили,
дружбы договор чтя,
что и ныне для русских – закон!
Договор тот скрепляли послы
словом, клятвой и златом печати
«нарочитые люди» – от князя бояре,
посадские, сотские знать и купцы.
«Пока солнце сияет и мир стоит,
бысть благодати!»
Договор блюсти впредь
завещали потомкам отцы.
Из «варяг» в «греки» путь
проложили еще новгородцы:
Днепр Славутич из Ловати, Волхова
нес былинные струги Садко в Цареград.
Как и силу чеса
знали честность Руси инородцы,
нам о том «Слово», «Летопись»,
«Русская Правда»,
«Повесть временных лет» говорят.
От былинных времен…
Битв Олега, побед Святослава,
от меча и сохи,
из лесов, от погостов в глуши
шла Великая Русь, —
зазвенела в миру наша слава,
пошла удаль и ширь
той загадочной русской души!
– Что за сила в душе
этих рослых и сумрачных россов,
презирающих смерть,
беспощадных и стойких в бою?! —
думал царь Византии,
на меч опираясь у плеча;
потеряв после битвы полвойска,
он в страхе стоял на краю.
– Россов впятеро меньше
сражалось с моими войсками,
но я вынужден мира
у их Святослава просить…
Вот он, в лодке, могучий,
в холщовой рубахе,
как воин простой…
Ишь, насуплен бровями!
Скрестил руки, не встал даже,
дерзко смеется на нами:
– Дань будешь платить!
– Это ль слыхано, князь?!
Вас здесь мало, и вы в окруженьи.
Чту я храбрость твою.
Говорят,
даже спишь ты в седле?
Кончим миром, без дани…
– Нет, царь!
Мы прорвемся в сраженьи.
На Руси соберу еще войско —
вернусь же во гневе и зле.
Не захватчики мы,
ввек чужого добра нам не надо.
Бьемся мы за Отчизну,
за слезы сирот, матерей,
за попранную честь,
за спаленные села и грады.
Будешь дань ты платить
за обиды всех русских людей!
– Россы дьяволы, царь, —
шепчет консул седой с давним шрамом,
– они мстят за отцов.
Эта дань – дело чести для них.
Соглашайся добром,
или сеча окончится срамом, —
каждый росс стоит в битве – о боги! —
сильнейших из нас пятерых.
Ин взяшь дань Святослав
С Византийской Великой Империи!
Сгил с Руси греков, турок, хазар,
булгар, половцев, разну всю чудь…
Погулял русский дух по границам —
на юге, на западе, севере!
Да с востока магол век спустя
Святогора вобьет в твердь по грудь…
Пращур всех городов
Киев-град,
«царь троянских угодий»,
ты отец-господин,
вольный Новгород, гордость Руси!
Вам славянский букварь
первым
дали Кирилл и Мефодий,
а из «греков» пришло христианство
за ваши грехи.
Знатно Русь окрестил
князь Владимир
«пришед с Византии»:
скинул идолов в Днепр,
с крестом в реку загнал киевлян.
Понастроил церква, монастырь…
Расплодились Христовы витии;
Шел раздел на сословья:
князей, знать, попов,
кустарей, смердов, вольных крестьян.
«Холода Скифии пылают жаром веры» —
писал архиепископ Византии.
И вправду Русь тому и дает примеры:
посты, молитвы, шествия святые.
Но наш мужик почесывался с богом,
ругался крепко
«в бога душу мать»
и «всех святых» помянет за порогом,
из храма выйдя.
Мат нам не занять!
Но валом пер в «церкву»
народ одурманенный.
Обещали попы «небесную манну»…
Я постичь хочу смысл
нашей правды,
ту скрытую силу
славной русской души —
от глубин, зорь и далей родных.
Может, мне по плечу
этот труд,
этот крест до могилы…
Русь, Отчизна, скажи,
Есть ответ ли в истоках твоих?
Цепь сомкнулась времен…
Бедна летопись вех вдохновенных.
Как вглубь тысячи лет
заглянуть,
в жизнь тех дней и дела?
Скупы строки письмен…
«Паче всех Русь светла и почтенна»,
«Земля наша крещенна»
и дальше, как свет:
«Паче всех просвещенна была»!
Славны книги Руси!
Первый труд – Остромира «Евангелие»,
всем букварь стал «Псалтырь»,
чтив «Апостол», «Пролог», «Шестиднев»,
«Златоуст», «Свод законов»,
«Хожденье по мукам»,
«Завет», что писали «архангелы»,
перевод «Соломоновых притч» и Гомера,
своя «Повесть временных лет».
Расцветали искусства:
иконопись, зодчество, слово,
перевод апокрифов и хроник,
чеканка, по камню резьба.
Вырезал князьям трон чудный
с кости из бивней слоновых,
самоцветами, златом и перлом
крыл мастер Козьма.
Славят все гусляры
двор, дружину Владимира Солнышка,
щедрость князя, тот век,
когда крепла и ширилась Русь…
Вот где были пиры!
Звон, потехи,
мед пили до донышка!
В богатырский набег
в степь шли после, развеять чтоб грусть.
Книжник князь Ярослав,
славен ты в европейских всех землях.
Софья-дочь – королева французов,
другая – принцесса Эллады!
Сыны-княжичи грозны в уделах,
но братству не внемля,
за наследственный трон – на всю Русь
перессориться рады.
Долго правил мудрец…
Книги издал, церква ставил в грады
и веси,
храм Софии воздвиг в Киев-граде
кром чудный, Златые Врата…
Всем он власть,
всем отец;
да сыны передрались от спеси,
и пошли тут усобицы, рознь —
русским людям одна маята!
Вспыхнут бунты волхвов
в древнем Суздале против монахов,
в Киев-граде и Новгороде
встанут смерды с толпой горожан.
Стала вдруг тяжела
шапка княжеская Мономаха.
Знать схватилась за власть,
в кровь окрасив людской океан.
«Смердь и нищ человек
и странен, пришед издалече!»
Через церковь и крепь
боль-тоска шла по Русской земле.
В городах против гнета
шумело славянское вече,
но на смердах ярмо
стало крепче в бесправном селе.