Аскольд Де Герсо - Найди меня в следующей жизни

– Простите, что напрасно оторвал от дела, – лишь извинился я и, попрощавшись покинул заведение.

Не зная, что делать дальше, я вышел на улицу и, сев в свою машину, направился в музей, утешая себя единственной мыслью, что хоть там мне смогут помочь. Время близилось к обеду, и я прибавил ходу, чтобы успеть до закрытия. На моё счастье, в музее кипела работа по подготовке к какому-то мероприятию, и никто не спешил домой. На мою просьбу тут же смогли найти документы о жителях города в интересующий меня период истории, и я всем своим сознанием погрузился в изучение.

В документах больше упоминались сведения о рождении того или иного горожанина, иногда приводились справки о сословии родителей, но просмотрев половину документации, я не смог отыскать упоминания особы – Галактионовой Апполинарии. Пару раз встречались носители этой фамилии, но имели они какого-либо отношения к Апполинарии, мне было неведомо. Но всё же я посчитал нужным записать для себя эти сведения. Через час-другой я покинул музей, чтобы съездить на кладбище. Возможно там я смогу отыскать недостающие звенья?

Кладбище, городище усопших душ, встретило меня необыкновенной тишиной. Ни птичьих криков, ни даже шелеста листьев, что бывает редко в осеннюю пору. В наших краях в этот период года неизменно дуют северные ветры, от которых никакого спасения. Их холод проникает под одежду, выдувая тепло, и, пробыв некоторое время на открытой местности, начинаешь искать укрытие. Оставив машину у главных ворот, я вошёл за ограду. Мне казалось могила таинственной незнакомки находится неподалёку от входа, поскольку в то вечернее время я быстро дошёл до неё. Сейчас же мне пришлось изрядно пройти, пока я оказался возле неё. Надгробный камень, весь замшелый внизу, представлял из себя скорбящего ангела, что показалось мне несколько странным. В ногах у ангела лежала книга и на развороте были выведены фамилия и имя и даты рождения и смерти. К моему удивлению, дата смерти говорила не о начале двадцатого века, а самое что ни на есть, о середине девятнадцатого столетия. Получается, что выписанные мною в музее Галактионовы могли приходиться в лучшем случае сыновьями или даже внуками дамы.

Сколько тайн и загадок хранит в себе городище упокоившихся. Ведь за каждой могилой таится своя история, свои тайны и загадки, все они когда-то жили, творили… И вот ведь, что странно, пока я находился у могилы, я чувствовал незримое присутствие постороннего, я знал, что это была она, Апполинария. Но то, что она хочет мне открыть или вообще, каковы её намерения, я не знал и не мог знать. Для меня всё это оставалось недосягаемым.

И пока я стоял погружённый в свои мысли, откуда-то ко мне присоединился старичок. Внешне он выглядел вполне респектабельно, на лице аккуратненькая интеллигентная бородка, присущая людям научного труда, костюмчик тёмного цвета и классического покроя.

– Давненько к ней никто не приходил, – промолвил он вдруг, почему не удосужившись поздороваться, словно он не только подошёл, а так тут и стоял и лишь на минуту отходил.

– А как же букет? – вспомнил я и, осёкся. Цветов возле надгробия не было, не было даже примет, что вчера только здесь лежал букет флердоранжей. Но на размышления старичок не оставил мне времени.

– Вы про флердоранжи? – вопросом на вопрос ответил он. – Так их она сама себе приносит.

Последние слова старичка ввели меня в полный ступор. Да и старичок, похоже, заметил произведённый на меня эффект и поспешил поправиться: – да вы не удивляйтесь. В мире усопших много всяких чудес происходит недоступных живым. В этот миг я наконец разглядел старичка пристальнее и едва не потерял сознание от увиденного. Я видел сквозь него, если бы он представлял из себя рисунок на стекле выполненный прозрачными красками.

Мне поначалу уже показалось странным, что он говорит, а после возраст, для ста пятидесятилетнего он выглядел слишком бодрым.

– Мой юный друг, вам ещё много чего предстоит узнать, – он начал своё повествование издалека. – Апполинарию я знал с годов эдак двадцати, когда она ещё носила фамилию Салтыкова, коему не испытывала никакого удовольствия. У всех ещё на слуху была история с Салтычихой, кровавой боярыней. И став супругой отставного генерала Галактионова, возрадовалась смене фамилии и повсюду подчёркивала, что она Галактионова. А через некоторое время я потерял её из виду, поскольку как оказалось, они переехали в Санкт-Петербург. И долгое время о ней не было слышно ничего, пока однажды она вновь не объявилась в нашем городке, но уже в траурном обличье, которое не меняла до самой кончины.