Иван Крылов - Полное собрание сочинений. Том 3. Басни, стихотворения, письма

А все-таки золотят этот век,
Когда труды природы даром брали,
Когда ее вещам цены не знали,
Когда, как скот, так пасся человек.
Поверь же мне, поверь, мой друг любезный,
Что наш златой, а тот был век железный,
И что тогда лишь люди стали жить,
Когда стал ум страстям людей служить.
Тогда пути небесны нам открылись,
Художества, науки водворились;
Тогда корысть пустилась за моря
И в ней весь мир избрал себе царя.
Тщеславие родило Александров,
Гальенов [43] [43] Гальен — Гален, древнеримский врач и исследователь медицины. страх, насмешливость Менандров [44] [44] Менандр — знаменитый древнегреческий комедиограф (IV в. до нашей эры). ;
Среди морей явились корабли;
Среди полей богатыри-полканы [45] [45] Полкан — имя получеловека-полуконя в сказке о Боне-богатыре. ;
Там башни вдруг, как будто великаны,
Встряхнулися и встали из земли,
Чтоб вдаль блистать верхами золотыми.
Рассталися с зверями люди злыми,
И нужды, в них роями разродясь,
Со прихотьми умножили их связь;
Солдату стал во брани нужен Кесарь,
Больному врач, скупому добрый слесарь.
Страсть к роскоши связала крепче мир.
С востока к нам — шёлк, яхонты, рубины,
С полудня [46] [46] Полдень — юг. шлют сыры, закуски, вины,
Сибирь дает меха, агат, порфир,
Китай — чаи, Левант [47] [47] Левант — Ближний Восток. нам кофе ставит;
Там сахару гора, чрез океан
В Европу мчась, валы седые давит.
Искусников со всех мы кличем стран.
Упомнишь ли их всех, моя ты Муза?
Хотим ли есть? — Дай повара француза,
Британца дай нам школить лошадей;
Женился ли, и бог дает детей?
Им в нянюшки мы ищем англичанку;
Для оперы поставь нам итальянку;
Джонсон [48] [48] Джонсон, Дюфо — очевидно, имена петербургских модных мастеров, англичанина-сапожника и француза-парикмахера. — обуй, Дюфо — всчеши нам лоб;
Умрем, и тут — дай немца сделать гроб.
Различных стран изделия везутся,
Меняются, дарятся, продаются;
Край света плыть за ними нужды нет!
Я вкруг себя зрю вкратце целый свет.
Тут легка шаль персидска взор пленяет
И белу грудь от ветра охраняет;
Там английской кареты щегольской
Чуть слышен стук, летя по мостовой.
Всё движется и всё живет меной,
В которой нам указчик первый страсти.
Где ни взгляну, торговлю вижу я;
Дальнейшие знакомятся края;
Знакомщик их — причуды, роскошь, сласти.
Ты скажешь мне — Но редкие умы?—
Постой! Возьмем людей великих мы;
Что было их душою? Алчность славы
И страсть, чтоб их делам весь ахал мир.
Там с музами божественный Омир [49] [49] Омир — Гомер. ,
Гораций там для шуток и забавы,
Там Апеллес [50] [50] Апеллес — древнегреческий живописец. вливает душу в холст,
Там Пракситель одушевляет камень,
Который был нескладен, груб и толст,
А он резцом зажег в нем жизни пламень.
Чтоб приобресть внимание людей,
На трех струнах поет богов Орфей,
А Диоген нагой садится в кадку.—
Не деньги им, так слава дорога,
Но попусту не делать ни шага
Одну и ту ж имеют все повадку.
У мудрецов возьми лишь славу прочь,
Скажи, что их покроет вечна ночь,
Умолкнут все Платоны, Аристоты [51] [51] Аристот — Аристотель. ,
И в школах в миг затворятся вороты.
Но страсти им движение дают:
Держася их, в храм славы все идут,
Держася их, людей нередко мучат,
Держася их, добру их много учат.

Чтоб заключить в коротких мне словах,
Вот что, мой друг, скажу я о страстях:
Они ведут: науки к совершенству,
Глупца ко злу, философа к блаженству.
Хорош сей мир, хорош: но без страстей
Он кораблю б был равен без снастей.

«Ты ль это, Буало?.. Какой смешной наряд!
Тебя узнать нельзя: совсем переменился!»
– Молчи! Нарочно я Графовым нарядился;
Сбираюсь в маскерад.

Счастливы басенки мои в руках твоих,
Люби и жалуй их,
И если иногда стихи мои не гладки,
Читая их в кругу друзей под вечерок,
Улыбкою своей ты скрадь их недостатки;
И слабые стихи в устах красавиц сладки —
Так мил нам на груди у них простой цветок.

За милую прелестну кружку,
Которой отвожу свою от жажды душку,
С которой только что не сплю
И так люблю,
Как маленький дитя игрушку.