Аполлон Майков - Природы мир и мир людей. Избранное

Ушел рабочий караван…
И тишина легла в полях!..
Как бесконечный ратный стан,
Кругом снопы стоят в копнах;

И задымилася роса
На всем пространстве желтых нив,
И ночь взошла на небеса,
Тихонько звезды засветив.

Вот вышел месяц молодой…
Одно, прозрачное как дым
В пустыне неба голубой
Несется облачко пред ним:

Как будто кто-то неземной,
Под белой ризой и с венцом,
Над этой нивой трудовой
Стоит с серебряным серпом

И шлет в сверкании зарниц
Благословенье на поля:
Вознаградила б страду жниц
Их по́том влажная земля.

Ну уж ночка! Воздух жгучий
Не шело́хнется! Кругом
Жарко вспыхивают тучи
Синей молнии огнем.

Словно смотр в воздушном стане
Духам тьмы назначен! Миг —
И помчится в урагане
По рядам владыка их!

То-то грянет канонада —
Огнь, и гром, и дождь, и град,
И по степи силы ада
С диким свистом полетят!..

Нет, при этаком невзгодье,
В этом мраке, предоставь
Все коню! Отдай поводья
И не умничай, не правь:

Ровно, ровно, верным шагом,
Не мечася как шальной,
По равнинам, по оврагам
Он примчит тебя домой…

Вот полосой зеленоватой
Уж обозначился восток;
Туда тепло и ароматы
Помчал со степи ветерок;

Бледнеют тверди голубые;
На горизонте – все черней
Фигуры, словно вырезные,
В степи пасущихся коней…

Мой взгляд теряется в торжественном просторе…
Сияет ковыля серебряное море
В дрожащих радугах, – незримый хор певцов
И степь и небеса весельем наполняет,
И только тень порой от белых облаков
На этом празднике, как дума, пролетает.

Пар полуденный, душистый
Подымается с земли…
Что ж за звуки в серебристой
Все мне чудятся дали?

И в душе моей, как тени
По степи от облаков,
Ряд проносится видений,
Рой каких-то давних снов.

Орды ль идут кочевые?
Рев верблюдов, скрип телег?..
Не стрельцы ль сторожевые?
Не казацкий ли набег?

Полоняночка ль родная
Песню жалкую поет
И, тата́рченка качая,
Голос милым подает?..

Стрибожьи чада! это вы
Несетесь с шумом над степями,
Почти касаяся крылами
Под ними гнущейся травы?
Чего вам надо? Эти степи
Уже не те, что в дни, когда
Здесь за ордою шла орда.
Неся на Русь пожар и цепи!
Ушел далеко Черный Див
Перед Дажьбожьими сынами,
Им, чадам света, уступив
Свое господство над степями!
И Солнца русые сыны
Пришли – и степь глядит уж садом,
Там зреют жатвы; убраны
Там холмы синим виноградом;
За весью весь стоит; косцов
Несется песня удалая,
И льется звон колоколов
В степи от края и до края…
И слух пропал о временах,
Когда, столь грозное бывало,
Здесь царство темное стояло;
И путник мчится в сих местах,
Стада овец порой пугая.
Нигде засад не ожидая;
Спокойно тянутся волы;
И падших ратей ищут тщетно
В степи, на клект их безответной,
С высот лазуревых орлы…

Осенние листья по ветру кружат,
Осенние листья в тревоге вопят:
«Все гибнет, все гибнет! Ты черен и гол,
О лес наш родимый, конец твой пришел!»

Не слышит тревоги их царственный лес.
Под темной лазурью суровых небес
Его спеленали могучие сны,
И зреет в нем сила для новой весны.

Маститые, ветвистые дубы,
Задумчиво поникнув головами,
Что старцы древние на вече пред толпами,
Стоят, как бы решая их судьбы,
Я тщетно к их прислушиваюсь шуму:
Все не поймать мне тайны их бесед…
Ах, жаль, что подле них тут резвой речки нет:
Она б давно сказала мне их думу…

Он спит, он спит,
Великий Пан!
Иди тихонько,
Не то разбудишь!
Полдневный жар
И сладкий дух
Поспелых трав
Умаял бога —
Он спит и грезит,
И видит сны…