Наталья Апрельская - Судьбы не придумать

Нет, стараются всё – по-быстрому:

Умножаются сериалами.

Цепь машин и прицепов выстроят

От Большого – гуськом – до Малого.

Раскаляют дворы под лампами,

Чтоб снимать эпизоды с драками.

Мой район «заселяют» бандами,

Полицейскими и собаками.

А мечтается, чтоб на улицах

Экипажи рядком с каретами,

Чтоб от сказки могла зажмуриться –

Не от выстрелов пистолетами.

***

Что повторять за теми вслед,

Кто жил и видел лично

Снарядом взорванный рассвет

И снега цвет кирпичный.

Чем младше возрастом поэт,

Тем дальше канонада

Тех четырёх кровавых лет,

И тише звук набата.

В мрак неизведанной войны

Зачем вплетать банальность

Печальных строк, где только сны?

Лишь сны. А не реальность.

Писать стихами о войне,

Блокаде Ленинграда?..

О них рассказано вполне

Свидетелями «ада».

Лопухинскому саду

Есть сад городской за решёткою строгой…

В нем пруд каменистый,

как будто дорога.

И тихо плывут, словно жизни минутки,

По глади пруда гладкотелые утки.

А выход к воде, что с ажурной оградой,

И мостиков пара так радуют взгляды,

Что даже ворона не кажется вздорной,

А важной цесаркой с расцветкою чёрной…

В пруду – отраженье заброшенной дачи.

И вспомнилось вдруг:

всё здесь было иначе…

Не дача – дворец. Цветники и фонтаны.

Концерты, гулянья в саду беспрестанно.

Беседки и гроты. И маленький катер

Для водных прогулок

всегда был «в прокате»….

Всё можно вернуть в этот сад, вероятно.

Всё. Кроме эпохи. Ушла безвозвратно.

У Петропавловской крепости

Весна теплом мурлычет,

Как ласковая кошка.

Заманчивый обычай –

Поддаться ей немножко.

Уже вполне уместно

Подставить солнцу лица.

А если в куртках тесно,

То можно оголиться.

Плевать на злые толки,

Не в целях эпатажа

Срывает люд футболки

Напротив Эрмитажа…

Глядит в молчанье крепость

На вольности людские:

Как пошлы и нелепы

У стен тела нагие.

Традиция? Возможно.

Но почему-то стыдно

За действо, что ничтожно,

Но прижилось, как видно.

Жара

Какой безумный дух

С какой чудной затеей

Вселился в Петербург

и что ещё сулит?

Горячий воздух сух,

Пылинки ветер сеет.

Витают миражи песков и пирамид

И сфинксы – неспроста!

Всё видится в сравненье:

Занудливость дождей

приравнена к мечте.

И только иногда

Электродуновенье

Спасает от жары в домашней тесноте.

Зеленин сквер. Старая фотография

Смотрю на снимок, словно бы в окно:

Зелёный сад. В панамках белых дети.

Сидит народ. Как жаль, что не дано

Поближе рассмотреть скамейки эти.

Фонтана круг, искрится водоём.

Три мальчика – скульптура – над водою.

А дальше, вглубь, знакомый старый дом.

Он жив сейчас. Он полон суетою.

Двадцатый век. Тридцатые года.

Другая жизнь. Иная атмосфера.

Там бабушка моя хоть иногда

Ходила с дочкой по аллеям сквера.

Как странно понимать, что всё в былом:

Жизнь изменилась, сквер почти разрушен.

Фонтана нет. Громадный новый дом

Блестит стеклом… А прошлое всё глуше.

***

Дворы закрыты на засов…

Трудней с годами

Проникнуть в таинство дворов.

Но меж домами

Есть скрытый узенький тоннель

Длиной в три метра.

Скорее лаз, а может, щель –

Тропинка ветра.

Двор отомкнув своим «ключом»,

Как местный житель,

Скользнёшь в него, задев плечом

Узор граффити,

И во второй заходишь двор,

А после – в третий,

Из подворотен – на простор…

В задворках этих

Я помню каждый поворот,

Все стены знаю:

Здесь десять лет за годом год

Из школы шла я.

Сюда приду ещё не раз:

Мне интересен

Дворовый дух былой.

И лаз

Пока не тесен.

***

Средь пыли загазованного города

Вдруг яркий запах скошенной травы

Над улицей повис, свежо и молодо,

Совсем не схожий с воздухом Невы.

Газон подстригли, и травы излишками

Закидана газонная земля.

Мне вспомнилась картина «Травки» Шишкина.

Некошеные русские поля…

Но в городской природе, обездвиженной,

Живей трава, которая подстрижена.

* * *

О чём шумят друзья мои, поэты,

В неугомонном доме допоздна?..

Николай Рубцов

Я хожу любоваться фасадом

На Таврической. Дом тридцать пять.

Быстрым шагом Таврическим садом

Прохожу я опять и опять.

Почему так влечёт к этой башне,