Дарина Мерзликина - На проводе

Говори со мной
Когда настигает грусть,
Говори, как будто я не вернусь
Говори последнее, что хотел,
Прежде чем останемся не у дел.

Говори со мной
Немым языком цветов.
Говори, что стая твоих следов
Приведет меня через сто пустынь
К самой чистой из всех святынь

Говори со мной
Через сотни глаз,
Через много дней, сквозь десятки фраз.
Говори. Тишину не дай Бог привесть…
Говори, говори, я здесь.

знаешь, мир за окном не становится интересней,
развлеченья все те же, и вновь не козырная карта —
находить свою жизнь в каждой третьей рыдательной песне,
методично скрывать от себя ожидание марта,

верить в лучшее, не получать, забываться в похмелье,
снова верить, бороться, искать, никогда не сдаваться,
развлеченья все те же, все так же отравлено зелье,
как обычно захочешь уйти, когда нужно остаться.

за рассветом покажется день, обещая надежду,
ты помчишься навстречу ему, все такой же наивный.
счет идет на века, а желанья людские все те же,
развлеченья все те же, давно не меняются гимны.

и в конце, ставя точку, вздохнет с сожалением автор.
и поддавшись порыву, он парочку глав перепишет,
в бесконечном узоре из слов, многоточий, метафор
нарисует, что каждый герой получил, то, что ищет.

опустевший город покрылся пылью,
то ли пепел, то ли мирская грязь.
твоя улица нынче почти пустыня,
пробегаю по ней, крестясь.

на дверях подъездов чужие знаки,
то ли свастика, то ли крылатый диск.
затаиться в доме и ждать атаки,
избегая как можешь риск.

в изоленте окна, темно снаружи,
то ли рагнарёк, то ли просто ночь.
я кроваво-красными вижу лужи,
ты не можешь ничем помочь.

облетают клены и вянут клумбы,
то ли пеларгонии, то ли мак.
мы уйдем на юг по следам Колумба,
выдыхая друг другу в такт.

я – ненужная, я – не то,
у него таких штук под сто,
с ними пьется, живется, дышится.

а со мной – скукотища, дурь,
и от штиля до жутких бурь
ни одна струна не колышется.

битый пиксель среди других,
белый шум или белый стих,
непонятная, неуклюжая.

что ему до таких, как я,
у него там свои друзья
лесом-полем гулять да лужами,

слушать грома глухой раскат,
а потом уходить в закат
по дорогам или задворками

ну а мне караулить звук.
кто я в сущности? просто друг.
и ни разу не дальнозоркая.

не гляжу в роковую даль,
мое сердце – почти что сталь,
нам, безумным, бояться нечего.

я хорошая, но не та.
у него таких больше ста.
я и среди них не отмечена.

ты достаешь бумагу и карандаш,
там, где живем, ни сплетен, ни магистралей,
и этот город навряд ли бы мы узнали
те двести лет назад, что ему не дашь.

не ощущаешь истинного родства,
сидя в зеленом парке под ярким солнцем.
знал бы, что будет так, не рождался б вовсе,
что тут сказать, провинция, не Москва.

каждую среду хочется убежать
прямо по трассе мимо холмов и сосен
из голубого лета в сырую осень,
даже никто не станет разубеждать.

держат неторопливость и тишина,
пара берёз, приткнувшихся у дороги
может и скучно, но пока держат ноги
и в волосах рождается седина

ты – пассажир в автобусе «небо-жизнь»,
пункт назначения близок и досягаем,
но походя мы в верности присягаем
месту, в котором нам предстоит грешить

И чего не живется, чего не пишется…
Лимонадные солнечные лучи,
Сквозь которые осень в окошко тычется
И в такт сердцу в двери мои стучит.

Соль морская от лета пойдёт в наследство,
Растворится в бокале «кровавой Мэри».
И всего двадцать пять – да почти что детство,
Хоть и опыт жизненный не измерить.

Вроде стал мудрее, умнее, проще,
И на жизнь глядишь беспристрастным взглядом,
Подвергая проверке осенний почерк —
Чтоб дожди, и лужи, и все как надо.

А внутри горят миллионы факелов,
Не дают уснуть, все ведут вперёд,
Потому не живется – чего-то надобно,
А чего – да чёрт его разберет…