Иван Плетухин - В плену былого

Бабье лето бродит в поле,
В белой пене ковыля,
Здесь казахское приволье,
Заграничная земля.

Где-то там, за горизонтом,
Есть деревня – мой причал,
Там родился я экспромтом,
Свою жизнь с ноля начал.

Чуть подрос и огляделся:
Где отец, братишки, мать.
Причесался, приоделся,
Чтобы задом не сверкать,
И пошёл с друзьями к «морю» —
К озеру в конце села,
Здесь, на солнечном просторе,
Наша жизнь с друзьями шла.

Здесь мы крепли и мужали,
Выбирая в жизни цель,
И телами загружали
Эту ёмкую купель.

И на пятачке весёлом
Мы осмысливали суть:
Ждали: ну когда же школа
Позовёт нас в новый путь?

2

Дождались!
За парты сели
И уткнулись в буквари,
Чтоб читать, писать умели
И считать свои рубли.

Чтоб любили землю нашу,
Защитить смогли всегда:
Тех, кто сеет, тех, кто пашет
И кто строит города.

Матерей своих и дедов,
Братьев меньших и сестёр,
Землю, пахнущую хлебом,
Голубой её шатёр…

Но война коварной птицей
Поломала наш настрой,
Запретила веселиться,
Позвала на смертный бой:

Все, кто молод,
Все, кто честен,
Все, кто любит край родной,
Оказался в нужном месте —
На меже передовой.

Все ушли гасить угрозу,
Взяв весь Запад на прицел,
Нам остались только слёзы
Матерей и их удел.

Нам, подросткам несмышлёным,
Приходилось форс держать:
Кинуть детство отрешённо,
Повзрослеть и возмужать.

И немедленно включиться
В долгий и жестокий бой:
И работать, и учиться,
Встав с другими в общий строй.

Чтоб сберечь для поколений
Всё, что видим мы кругом,
И чтоб только на коленях
Не стоять перед врагом.
И не встали!
Победили!
Разложили под орех!
И, надеюсь, убедили
Мир, что мы сильнее всех.

3

И вот она, моя деревня,
Мой давний щит и мой оплот.
Жилых домов различных звенья,
Рождающих предвосхищенье,
Простой живущий в них народ.

И озера огромный круг,
Глядящий в небо голубое,
Где проводили свой досуг
Мальчишки здешние, – наш друг,
Спасавший в детстве нас от зноя…

Хожу по улицам знакомым
И каждой новой стройке рад:
Когда-то крытые соломой,
Как перепуганные гномы,
Стояли здесь землянки в ряд.

Нет уже школы, где с друзьями
Мы познавали жизни суть
И безотчётно полагали,
Что мы стихи свои слагали
Не абы как и как-нибудь.

Здесь я работать научился,
Вставать утрами с той ноги,
И как однажды простудился,
И долго травами лечился,
У здешней Бабушки-яги.

Тут дед мой строил свои планы
Всю жизнь с надеждой, до конца.
А мать с кругами под глазами
В подушку плакала ночами,
Чтоб Бог с войны вернул отца.

Но не вернул.
В земле оставил
Убитым подло на войне.
Своим решеньем он заставил
Ценить тебя, мой край, вдвойне.

Любить тебя с мужской печалью:
И твою ширь, и твою высь.
Мечтать и видеть визуально,
Что где-то там, за синей далью,
Есть путь иной,
В другую жизнь.

Мы были когда-то моложе,
Смотрели на мир с высоты,
Нам горы казались положе
И ярче на клумбах цветы.

Подвижны.
Заполнены делом,
В своём лучезарном мирке.
Писали азы свои мелом
На школьной, учебной доске.

А в рамках крутых пятилеток
И с верою в завтрашний день
Ходили в прикольных вельветках
И в кепках чуть-чуть набекрень.

Война, эта злобная гостья,
Казалось врагам, навсегда
Разрушила намертво просто
Заводы, дороги, погосты,
Посёлки и города.

И, спрятав на время улыбки,
Как было с отцами в войну,
Мы бросились строить «магнитки»
И нефтепроводные нитки,
Пахать для хлебов целину.
И всё заиграло как прежде:
Запели и горы, и лес,
Расправила крылья надежда,
На землю спустившись с небес…

Мы были.
Мы есть и поныне,
Шагаем дорогой страны.
Немножко седые,
Немножко больные
Российские дети войны.

Надоели земное убранство
И в изъянах дорожная сеть.
Постоянное непостоянство,
Установка под ноги смотреть.

Надоели заморские сказки,
Фейки, выдумки, ложь и обман,
Медицинские плотные маски
И густой вневрачебный туман.