Ирина Маркова: Белый Свет

Над станицей Крыловской.

Казаки да кони,

Хаты вдоль дороги,

Звёзды в небосклоне

Далеки и строги.

Далеки, как прежде,

Смутные печали,

Казаки в надежде,

Месяц в синей дали.

Кони бьют копытом,

Месяц тень бросает,

За окном открытым

Небо нависает.

Нависают грозы,

Заревом играют,

Тонкие берёзы

В молниях сгорают.

Мир не повторится

В дне, грозой умытом,

Конь на небо мчится,

Звёзды под копытом.

…Жаркие погони,

А порой утраты,

Звёзды, небо, кони,

Степи да закаты…

Дням отсчёт без проволочек

Все ведут календари.

Малой родины кусочек

На картине у двери.

Путь у времени спрессован,

У ручья застыл лесок —

На картине нарисован

Малой родины кусок.

Тает облако неброско,

У реки вязанка дров,

Волны в лёгкую полоску

От бегущих катеров.

Небо в лёгкую грустинку,

И церквушка над рекой.

Как посмотришь на картинку —

До неё подать рукой.

На картинке детства ветры

Улетели в никуда.

Между ними ж километры,

Расставанья да года…

Скользнула тень в сосновый бор

И в город с ночью прилетела.

В ночи Владимирский собор

Достиг небесного предела.

Закат качнулся и угас,

Открылась неба панорама,

И в сумерках иконостас

Светился за пределом храма.

К земле спустилась высота —

К земле, заплаканной и тленной,

И мир с иконою Христа

Кружился молча во Вселенной,

И где-то пел церковный хор,

Пел про венец из колких терний.

…Стоял Владимирский собор

В ночи, как светоч невечерний.

За часом пробирался час,

Мир окаймила ночи рама,

Как вдруг взлетел иконостас

С рассветом вновь в пределы храма.

Вдруг растворилась темнота,

Лишь месяц в облаке купался,

Перед иконою Христа

Младенец тихо улыбался,

А мир проснуться не успел,

То ль в звёздах, то ль в свечах сгорая,

И лишь младенец тихо пел,

А ангел слушал, замирая.

В зимний день, весной и летом

Время мчится колеёй.

Храм Можайский вьётся где-то

Между небом и землёй.

Отголоском птичьим райским

Вечность смотрит вслед за ним,

А Николою Можайским

Край намоленный храним.

Вдаль бегущая дорога

И пейзаж старинных мест,

Николай Можайский строго

Смотрит пристально окрест.

Взгляд пронзительный, глубинный,

Как магнит, и потому

Души стайкой голубиной

Устремляются к нему.

Он оплот собой являет,

Ризы издали видны —

Он крестом благословляет

Все четыре стороны.

Городок стоит хрустальный,

Вышит нитью серебра,

На дорожке привокзальной

Снег бросает детвора.

Лает пёс в холодной будке,

Снег запутался в веках,

И снежинки, как минутки,

У детишек на щеках.

Иней дымкой зависает

На деревьях у пруда,

Детвора снежки бросает,

Льдинки тают как года.

Воробьи проворны, прытки,

Струйка дыма вдалеке,

Время стынет у калитки

В древнерусском городке.

Льёт Мороз в тулупе вечном

Свет прозрачный на дома,

На пути промёрзшем Млечном

Век отмерила зима.

Нарисованы Господом веточки

У березы в Пасхальной весне,

Словно лета грядущего весточки,

Православно скользят при луне.

Пробужденье с планетою вертится,

Умывается Русь у реки,

Слава Богу, что всё ёще верится,

Убегающим дням вопреки.

Православно по улицам носится

Звон заутренний русской души.

Время утренне мимо проносится

И полуденно тает в тиши.

Благовещенье с Пасхою молятся –

Прозвучали, как колокол встарь,

И растаял в тиши за околицей

В синих днях утонувший январь,

И в весеннем парящем цветении

Мы по жизни плывём, как во мгле.

В колокольном и праздничном пении

«Свете Тихий» плывёт по земле.

Перелистывая дни,

Год считает, как бухгалтер,

Сколько солнца было в марте,

И в расчётах, как в азарте,

Даты прыгают одни.

Где-то дождь и непогода,

Лето – в гору, осень – вниз,

Плюсы-минусы природы

Составляют компромисс.

Март залил дождями землю,

В мае – солнце через край,

Осень мёрзнет, осень дремлет,

Краткосрочен летний рай.

В декабре бледней закаты,

Но до боли ярок снег,

Грома мощные раскаты

Вплетены в июньский бег.

Здесь – убавить, там – прибавить,