Юрий Райгородский - Отголоски

Вода в ночи светилась тускло,
Ночь разбудила проблеск утра,
Оно проснулось тишиной,
Тайком смотрело в наши лица,
И первая его зарница
Напомнила – тебе домой.
Все горькой явью обернулось,
Земля вокруг оси качнулась,
Перрон вокзальный в темноте
Теперь укором станет мне.

Я все еще живу на свете
В ушедшем нереальном лете,
И вечер тот, до боли вязкий,
Я вспоминаю как развязку,

Как пропасть, долгое молчанье,
Как отреченье и отчаянье.
А поезд, это не приемля,
Стучал вагонным сочлененьем.

Я снова смежил свои веки,
За мной последовали реки,
Прикрыв уставшие глаза —
Ждать не заставила зима.
Лишь ястребиный крик осенний —
Стих Бродского – души спасенье,
«Ребенок мерзнет у окна»,
Мне показалось – то был я.

А по перрону гарь,
Вокзальная толчея,
Рельсы все так же – вдаль.
Может, ты едешь зря?

Все, что сказал, – жесть,
Ты из породы птиц,
Мне бы с тобой петь,
Мне бы с тобой ввысь.

Пусть неизменна грусть,
Мне не дано летать,
Это твоя суть,
Ну а моя – ждать.

Поезд летит прочь,
Делая виражи.
Если все превозмочь,
Ради чего жить?!.

Поезд опять в ночь,
Буду опять ждать,
Так же все точь-в-точь,
Только не будем спать.

И в тишине ночной,
Может, услышим мы
Мыслей пчелиный рой,
Жалобный вздох души.

Натянута тугая нить
Рукой игривого ребенка,
И в трепетное сердце звонко
Стрела амура просвистит.
Оно задето, и зазря —
Как мак свои развесил флаги,
Алеет, будто знак отваги,
Но уже сморщены края.

И все небесные расчеты
По чьей-то воле встали в ряд,
И херувимы-звездочеты
Надели траурный наряд.
Проходит время, умолкая,
Кровь запеклась, как мака чернь,
Жизнь, неумело возвращаясь,
Едва приподнялась с колен.

Не проходите мимо. Стойте!
Глухи сердечные толчки.
Сегодня в ночь ушла из стойла
Та лошадь белая любви.
Не говорите виновато:
«Любовь последнею была»,
Она, как жизнь, витиевата
В двойной спирали ДНК.

Опять смотря в день вчерашний —
На сердце шрам не от побед,
Не знает ничего о счастье,
Оно лишь счастья амулет.

Говоришь, а пар клубится,
Заслоняя облик твой,
Ты всегда была синицей
На руке моей большой.
Гул пространства заглушает
Слов неясных череду
И как будто отдаляет,
Обеляет черноту.
Что в ответ сказать, не знаю,
Расстаемся навсегда…
Так случается, бывает —
Разлюбила и ушла.
Как зигзаг на повороте,
Как из прошлого мотив,
Оборвался на излете
Скорбный твой речитатив.

Ты мне что-то обещаешь,
Но уже не слышу слов,
Гул пространства исчезает,
Твердь уходит из-под ног.
А когда очнулся, вижу
(Я от счастья онемел) —
Небо стало будто ближе,
Снег по-прежнему белел.

Мир сверкает, словно спицы,
В вечном колесе любви,
Научусь жить без синицы,
Без одной своей руки.

Пусть кратки эти наши веки,
Но все горят в душе моей
Глаза огромные, чьи веки
Так трепетны, как память дней.
Тех самых дней, когда смотрели
Мы оба в сторону одну,
Когда лучились и светлели
Надежды, падая ко дну.
И тут же снова воспаряли,
Смахнув слезу из строгих глаз,
Глотали воздух, будто знали:
Мы здесь с тобой в последний раз.

Когда подвижный бархат ночи
Своей ладонью нас ласкал,
Ущербный месяц непорочный
За облаком чего-то ждал.
Он ждал решимости и веры,
Он ждал протянутой руки,
Но эти руки холодели,
Немели пальцы от мольбы,
И белой кожи на запястье
Касался рукава манжет.
Все это видеть было счастье,
Его свидетель – лунный свет.

Но до сих пор так непреложно
Звучит, как выстрел: «Мне пора!»
Расстаться было невозможно,
Но не расстаться – не судьба.

И снова осень на меня
Взирает влажными глазами,
Скупыми, редкими лучами,
И снова не хватает дня.
И та же тяжесть и томленье,
Души смятение и крах
Простых надежд на обновленье,
И сердце, как пальто, в запа́х.