Николай Игнатков - Россия – Путин

Где Господи открыты те врата,

Где лично сам людей ты принимаешь?

И где звенит струною чистота,

И по одежке там ты не встречаешь?

И все богатство внутренняя суть.

И золотые слитки не клевещут.

И видишь ты как на ладони путь,

А по нему ветра, и бури хлещут.

И справедливости твоей слеза,

Не разъедает мучеников души.

Вином прольется спелая лоза,

Теплом по верху той ненастной стужи.

Но только как? В обличии, каком,

Мы предстаем пред милостью закона?

И дело все в сознании мирском,

Ты ведь внутри у нас был как икона.

И если там стада? И пастухи,

Кто отгоняет от тебя заблудших.

И как сравнить, и взвесить все грехи,

Чтоб отделить на вес плохих, и лучших?

Где Господи открыты те врата,

Где мы найдем пристанище надолго.

И красотою станет пустота.

И ждать нам до пришествия второго?

Платок, продев через кольцо заката,

И отнимая краски у зари.

Ведь ты еще ни в чем не виновата,

На том краю пророчества любви.

И где слова изношенные струны.

Их глубина не знает только дна.

Витая плеть предвестница фортуны,

И скатертью ложится тишина.

И накрывает пухом белым плечи,

И шерсти нежной льется теплота.

Огнем любви сегодня дышат свечи,

И зло собой закроет доброта.

В занавесках тусклого стекла

Как эмаль стирает все границы,

Кистью, проведенной наугад.

И крылом взмахнут прохладу птицы,

Звезды плещутся в протоке, на Востоке,

А на Западе от них сплошная муть.

Тонут мысли в том патоке, люди в шоке,

Искажая вековую жизни суть.

И горят огнем осины, ломит спины,

И со всех сторон тебя схватила боль.

Выступает у картины, сгусток глины,

И рассыпалась на пол как веер соль.

Память держится особо, дышит строго,

С каждым днем ее сужается экран.

Подрисуем мы убого, так немного,

Недосказанности вычурной обман.

На погасшем ореоле страсти,

Почернела серебра печать.

Нет той прежней над свободой власти,

И все больше хочется молчать.

Посерела грусть, цвета меняя,

Только блеск натертого плеча.

И рука, кулак еще сжимая,

Может замахнуться сгоряча.

И собрать потерянную совесть,

Ту, что не склевали воробьи.

В тех крупинках засверкает помесь,

И измены, счастья, и любви.

И внимая искренности слова,

Чайкой, разрезая океан.

Жизнь основа и порой сурова,

И обман сильней, чем ураган.

Совет зверей, царю готовя плаху

Совет зверей, царю готовя плаху,

Решил спросить, как обрамить каймой.

И сам топор одеть бы в ту рубаху,

Ту, что носил он часто с бахромой.

Его вина безудержною страстью,

Вдруг охватила мыслящих в разнос.

Он много лет так наслаждался властью,

И мехом непристойности оброс.

И не скворчит в затонах больше рыба,

На сковородку не ложится линь.

И там вверху поистрепалась глыба,

И взглядом, и пророчеством окинь.

Он говорил всегда проблема в людях…

По лесу прокатился тихо гул.

А жизнь она в простых звериных буднях,

Где выжил тот, кто завтра утонул.

Нас убивает нищета,

Исподтишка, не на отмашку.

И рвется ветхая мечта…

И полинявшую рубашку,

Заносишь ты до самых дыр,

Что воротник уже не держат.

И где величия кумир,

Когда тебя ножами режут?

И голубая красота,

Заката памяти, рассвета.

Так захватила пустота,

Душе твоей так мало света.

И одиночеством своим,

Ты не раздвинешь горизонты.

Как трудно в мире быть чужим…

Исчезнут мысли – мастодонты.

На потрепанные паруса,

Опустила прохладу ночь.

Нам из прошлого голоса,

Вразумляя, хотят помочь.

Совесть чистая бросив тень,

Накрывает волной мечта.

И на сердце заплаткой день,

Неподъемная высота.

Равновесий качнется суть,

Стрелка движется не туда.

И не тот указала путь,

И злорадствует там беда.

Полынью, прикрывая снег,

В западню заманила честь.

И истории вечный бег,

Принесет нам, какую весть?

Слезою совесть опустилась на гранит,

И покатилась вдоль зияющих имен.

Тот, кто убит сегодня был бы знаменит,

Но потерялся среди вечности времен.

И разрушает тишину вчерашний сон,

И он живой в пылу огня, и той войны.

И он к живым приходит правдой на поклон,

И размывая суть придуманной вины.