Василий Рем - Стихи о жизни, смерти и сострадании. Рожденный в СССР

И пёс в последний миг увидел
Глаза мальчишки-сорванца.
А за спиной красивый ангел
За ним спустился от творца.

Большая стройка, заборы, стены,
Вагон с охраной, ночные смены.
И как бывает, щенок прижился,
Что оставалось, он тем кормился.

Подрос за месяц, пытался лаять,
Ко всем ласкался, готов растаять.
Чужого в ночь встречал рычанием,
Будить охрану горел желаньем.

Однажды в будку принёс котёнка,
Лизал, лелеял – ну как ребёнка.
Подрос котёнок и псу стал братом,
Пса звали Витязь, котёнка – Сватом.

Ходили вместе, мышей гоняли,
С едой покончив, вдвоём играли.
Встречали вора с шипеньем, лаем,
Таких примеров мы массу знаем.

Но вот закончен участок стройки,
Охрану сняли, продав постройки.
Одни остались там пёс со Сватом,
Их гонят люди и кроют матом…

Но вот однажды, тогда был вторник,
Забрал на дачу их бывший дворник.
Зверюшек дружба, людей сердечность
Любовь и веру уносят в вечность.

Нетвердой поступью пока, но так отважно
Идёт ребёнок по земле, нам это важно.
Чуть спотыкаясь, но идёт – упорно,
Она хозяйка на земле – бесспорно.

Шаг неуверенный пока, но очень сносный,
Идёт ребёнок по земле, и он – как взрослый.
Она поддержки ждёт, ещё участья,
Идёт ребёнок сам, и это счастье.

Вот пришло Восьмое марта, солнышко, весна,
Ты сегодня на работе «вкалуешь» одна.
Я же дома, как бездельник, всё еще лежу,
Не пройдусь до магазина, даже к гаражу.

Как-то так несправедливо: в этот день весны
Ты работаешь, потеешь, я же вижу сны.
Может, просто подфартило, просто повезло,
Что валяюсь я в постели женщинам назло.

Это Цеткина и Роза сделали для нас,
Чтоб мужчины отдыхали, думая про баб-с.
Я про вас, конечно, думал, лежа целый день,
Ты одна придёшь с работы, лишь исчезнет тень.

По пути еды накупишь: мясо и вино,
Я тебя поздравлю, встретив – мне не всё равно.
Обниму тебя, родную, пару слов скажу,
Осушив вино, съев мясо, в спальню провожу.

Кто-то едет к нам в страну,
Я же еду в Имшану.
На Сумщине есть село,
Еду всем чертям назло.

Ох, деревня далека,
Не видать её пока.
За пригорком в три вершка,
У святого ручейка.

Видно мне издалека,
Леня выпустил быка.
Солнце смотрит свысока…
Стали впалыми бока.

Я иду на огород,
А вокруг хмельной народ.
Ручеёк прошёл я вброд,
Вот мой сад и огород.

Я пробрался через сад:
– Кум, привет! Я очень рад!
Крепко кума я обнял,
С прошла лета не видал.

Тоня вынесла блины:
– Не дай боже нам войны…
– Ох, накаркала ты, Тонь,
Что ни слово, то огонь.

После третьей с огурцом
Изменился кум лицом.
Розовеет под хмельком
И хоть в Африку пешком.

Мы присели на траве
Возле яблони, во рве.
Затянули песню: «Ву…»,
Словно бык мычит в хлеву.

Отдохнув в тени ветвей,
Куму я сказал: «Не пей!
Водка для плохих гостей,
Не притронься больше к ней!»

Всё же выпили пивка,
Начав так – издалека.
Трехлитровую пока,
Больше не было – тоска…

Крик. Проснулся я в ночи,
Слез тихонечко с печи.
– Кукареку! – слышу я,
Вот в чём смысл, мои друзья.

Тот украинский петух
Их закон нарушил вдруг.
О России пел он вслух,
Поднимая русский дух.

Петь он должен в пять утра,
Тут какая-то мура.
Видно, засланный петух,
Раз закон нарушил вслух.

Надо выразить протест
И на нём поставить крест.
Европейская страна,
Нам Россия на хрена?

Да, плохи мои дела,
Коль и каша немила.
Самогоном обожгла
И в глазах сплошная мгла.

В пять утра: «Кукареку», —
Слышу я через реку.
Это правильный петух,
Украины поднял дух…

С птицами решив дела,
Взял я лодку, два весла.
И на самой глубине
Стал я свеженький вполне.

Снег кружится за окном,
У меня не топлен дом.
Холодина, сырость, мрак,
Я бездельник и чудак.