Василий Рем - Стихи о любви и дружбе (Четвёртый сборник). Рождённый в СССР

Нынче очень холодное лето,
Охладило вновь нашу любовь.
Много песен мне разных тут спето,
О любви пусть поют вновь и вновь.

Ветерок и морозец по коже,
Тучи хмурятся, солнце закрыв.
Это чувство на ревность похоже,
В нашей жизни любовный надрыв.

Не поют соловьи, так прохладно,
Ворон с галкой взамен соловья.
На любовных фронтах всё неладно,
Я ведь думал – навеки моя.

Что за лето? Откуда прохлада?
Тучи хмурятся, дождь моросит.
Моя нежность, моя ты отрада,
Я молчанием громким убит.

Улыбнись, где причина для грусти?
Я с букетом стою у дверей.
Отпусти мне грехи, если сможешь,
Пригласи, обними поскорей.

Раз погода для милой основа,
Будет солнце без туч и дождя.
Я с букетом приду к тебе снова,
Стану вновь, как у гроба вождя.

До тех пор не сойду с пьедестала,
Пока радость не сменит укор.
Ты поверила мне и сказала:
«Заходи, тоже мне, ухажёр!»

– Доброе утро, любимая!
Как это нежно звучит.
– Кофе не будет, родимая,
Портить зачем аппетит?

Любуюсь, подушки вон смяты,
Волосы – спелая рожь.
Глаза твои полуоткрыты,
Спи и себя не тревожь.

Твои поцелую я пальцы,
Нежный такой локоток.
Лежат на полу твои пяльцы,
Вышитый вишней платок.

Моей ты ладони коснулась,
Сделала брови дугой:
– Ну, хватит, уже я проснулась…
Рядом ложись, дорогой.

О да, нас разлучили как-то странно,
Причём совсем негаданно-нежданно.
Исчезли отзывы, и ты сама,
И я подумал, что схожу с ума.

Пою я дифирамбы и скучаю,
На все твои запросы отвечаю.
Но нет тебя в моей большой сети,
И я твой образ не могу найти.

Я скучаю без твоих красивых слов
И лишился даже тех прекрасных снов,
Где мы вдвоём бродили у реки,
Нам пели птицы, словно ручейки.

Где можно было губ твоих коснуться
И сразу в нежность сказки окунуться.
Где нет запретов, а одна любовь,
За эту сказку жизнь отдать готов.

Но, слава богу, кончилась разлука,
Ушла тревожность, улетела скука.
Общаемся мы снова на ура!
Мешает лишь несносная жара.

Царь там был крутого нрава,
В неизвестной нам стране.
Вешал с правом и без права,
В общем, был злодей вполне.

Но проклятие наслали
Колдуны на дом царя,
Чтобы люди не страдали,
Не губил чтоб их зазря…

У красивой его дочки,
Той принцессы молодой,
На груди пробились почки
Виноградною лозой…

Чем её тут ни лечили,
Сотню знахарей собрал.
Но они лишь ели, пили,
Гроздь никто и не убрал.

Знахарь лишь один нашёлся,
Обещал помочь царю:
«По душе ты мне пришёлся,
Сильно отблагодарю».

День и ночь колдун здесь бился
И выносит приговор —
С этой гроздью чтоб сразился
Первый рыцарь или вор».

Объявил царь громогласно:
«Кто сумеет на скаку
Гроздь срубить с груди прекрасной,
Тем полцарства на доску.

Кто промажет иль царапнет,
Грудь принцессы, не дай бог,
Мой палач такого схватит
И в зажжённый бросит стог».

Их нашлось всего лишь трое,
Гроздь желающих срубить.
Молодых там было двое,
Кто решил себя сгубить.

Третий был старик – но воин,
Тряс седою бородой.
Всем кричал, что он достоин
Той царевны молодой.

Первый мчался так упрямо,
Саблей раз на всём скаку.
Меч скользнул его, но прямо,
У принцессы по соску.

И второго тень мелькнула,
Тоже мчал на всём скаку.
Но ведь сабля проскользнула
Мимо, всех он ввёл в тоску.

Наш палач развеселился,
Двое в клетке ждут свой ад.
К старцу царь наш обратился:
«Что, старик, уже не рад?»

Старец только улыбнулся,
И сказал: «Ну, ё-моё».
Саблей раз, не промахнулся,
Гроздь срубил с груди её.