Даниил Гражданкин - Поздний завтрак

Однако. Мухи и след простыл. Взглянешь за окно, а там какие-то пятна, несколько штук, лучше суеверно отвернуться и побегать туда сюда. Так, так. так.

Свернуться кукишем. Но сначала сварим макарон, поджигая одну спичку за другой, выливая из крана воду, пока вся не выльется… И вот уже вроде, виляешь тазом, выворачиваешь ладони и зубами начинаешь щёлкать. И вот ты уже какой-нибудь, или лучше сказать, какой-никакой рак… Неловкий, так что сам себе откусываешь ус, опускаешь клешни в кипящую воду, что бы наваристее было, чтобы было о чём вспомнить. О сладострастные столовые приборы! Я ваш раб. Через пол часа придёт какая-нибудь, или лучше сказать какая-никакая девушка и тогда я как следует поработаю столовыми приборами, выбью спесь из чужого тельца. Сначала я сделаю строгое лицо, может быть даже одену сюртук и скажу: «Привет, привет… Несказанно рад тебя видеть». Сохраняя одновременно строгость и приветливость выражения, я провожу дивное создание на кушетку и без лишних церемоний предамся с нею пороку, издавая лошадиное ржание и поколачивая подругу серебряноуй ложкой то по лбу, то по коленям, то по полуприкрытым векам; затем прокричу «Ты хоть знаешь который сейчас час?!» и начну рвать на себе волосы; заставлю девушку сварить кашу. И съесть. Пусть, сволочь, как следует поест. «Кушай, любимая», – скажу я ей ласково, а сам тем временем начну выщёлкивать у неё над ухом такую чудовищную мелодию, что каша никак не пройдёт дальше её ангельского горлышка и повалится изо рта на пол. Что делать – мир жесток, скажу я ей, растирая лоб вафельным полотенцем.

Поехали! Поехали в Тюмень!

Там стройных пальм гуляет тень

Семейства там как одуванчик

Там поселенья сербов дачных

И тонких палочек колёса

Мелькают на вершине плёса

Поехали! Поехали в Плесецк!

Живёт там ослепительный песец

Арабы там как злые вишни

Там будет смерть предметом лишним

Гуляют овцы как бараны

Гуляет тополь как сосна

И их движения так странны

Там царство неземного сна

Поверишь ли? Я ехал в Липецк

Там в каждом доме есть ленивец

Повсюду гордые сады —

Сосуд священной простоты

Мой друг, любезная девица,

К чему стоять? Зачем томиться

Твоих очей колодцы зрячи

Но это ничего не значит

Я не ищу в тебе услады

Деревьев гордые отряды

Заменят мне и отчий дом

И палец с поднятым перстом

Собаки гордые как лето…

Что мне ответишь ты на это?

Поехали! Умчимся в Краков

Там царь царей и гордых раков

Вершит свой справедливый суд

И раки радостно на блюде

Нам просветление несут

Ах, если б знали это люди!

Таких как ты там тысяч шесть

Они сидят в святых хоромах

И лечат всех душою хромых

Да мне всего не перечесть!

Не плачь родная! Скоро солнце

Зайдя в пустые города

Балладу о лихом ливонце

Споёт. Ты смолкнешь навсегда.

И червь вползёт в тебя шипящий

И на куски тебя растащит

Люби меня пока есть силы

Пока ума не лишена

И старость про тебя забыла

И ты сидишь обнажена,

Держа в руке благой трамвай

Не бойся, милая, давай!

Сидишь на кухне как огарок

Ты с пыльностью своих зрачков

А я несу тебе подарок —

Мешок таинственных значков

Я всё секретно обозначил

Чтоб не сбежала никуда

В твоих руках мой мозг казачий

Целую я тебя туда

Где затихает смех ребячий

Где мир рождается иначе

Где прячется пугливый заяц

Станцуем вместе этот танец.

Ударив мордой о графин

Стал лицедей вращать резцами

Сказал ответственно: «Я – финн»

И наступил пожар

Глазами

Он стукнул об пол и упал

Теперь он

Ашшурбанипал.

Волоком

солёным

Я уселся в крест

Волком удалённым

Я искал невест.

Лузгает от счастья

Ходит не дыша

Человечья Маша

Мысль потроша

Маша ты нелепа

Мысленно безрука

Грозного полипа

Глупая подруга

Маша зацепилась верхом

За лозу

Маша хочешь в церковь

Я тебя свезу

Там священник добрый

Замуж сдаст тебя

Висле или Одеру

Свисла голубя