Борис Михин - Ассоциации явных полярностей. Полярности явных ассоциаций

Тьмы сбиваются в мгновенья,
Звенья – в строфы стройных строк.
«Так диктует вдохновенье», —
Говорит провидец Блок.

В райском поле по листочку,
По цветочку буду рвать;
Буду в точку, в точку, в точку
Мысли точные вбивать.

Как темно и одиноко!
Как ничтожен каждый миг!
И чего мне ждать от Блока,
Если сам уже старик?

То не атомная бочка
За околицей гудит…
Как рванёт однажды точка —
Так вселенную родит!

Очень просто уйти в андеграунд,
в отрицалово и в тату.
А с тобой вовсе и не играли
выдавая жизнь, да не ту.
Ату!
Безобразно крутые машины
демонстрируют пустоту
их владельцев. Как в мешанине
позолот помнить: трон – это стул?
Ату!

Нет, там ни холодно, ни жарко,
Там не четыре этажа,
Равна могила олигарха
Могиле драного бомжа.

Там коммуняки и гэбня,
братва под камнем, депутаты —
воры в законе.
Тускло как-то,
когда в стране неудобняк,
когда не до'жить – позрослеть
и крест из золота «с гимнастом» —
писк моды, деньги – главный кастинг
и знают все тюремный сленг.

Не стоит расчехлять баян
про яростный бригадный хостел,
про то, как в жутких девяностых
арменам рвали бабаян.

Господа мы называем на Ты,
А записной образец срамоты:
Вора в законе, гнилого вельможу,
Властного пса и похмельную рожу —
Кто перед Господом ниже травы —
Мы величаем учтиво на Вы?..

Виват прокравшимся в отцы
народов, прочим Рэмбо,
пока мы били огурцы
и выбирали добрых мэров,

под птичий треск пока дьячку
грехи сдавали мы брезгливо,
и тысячи чужих причуд
на собственные не сподвигли;

пока причина не нова
им вошкаться вверх в кандалакшах,
мы пальцы складывать в шалашик
продолжим с грустненьким «виват».

Мы Россию крепко любим,
Мы ей бороду отрубим, —
Не ходить же молодой
По Европе с бородой!

Мы сведем концы с концами,
Разберёмся со стрельцами.
У кремлёвского костра
Императору: ура!

Он – Юпитер, он – кондитер,
Он испёк чудесный Питер,
Что на краешке стола
Во главе стоит угла!

Режьте, гости! Мой дружочек,
Съешьте лакомый кусочек!
Мы готовим и про Вас
Императорский указ!

Мы присвистнем молодецки,
Мы Вам крикнем по-немецки:
От ревнителей пера
Императору: ура!

Сто километров от Москвы
и дальше спившихся домишек
с бумажкой «продаю» излишне.
И еду мимо. Воет «Queen».

Сто километров от Москвы
и выше звёзды исполиньи,
и даже бог, их исполнитель,
к ним, невозможным, не привык.

Сто километров от Москвы
и позже наступает вера,
иначе каждый будет прерван,
иначе не дожить, увы.

Сто километров от Москвы,
не меньше, вещи, люди те же.
Похоже, русский был не сдержан
в распространении молвы.

Сто километров от Москвы
и хватит (тихо, не сияя)
для обретения себя… И
прямые, видишь ли, кривы.

Какая весёлая сила,
За дали степные маня,
И голову мне закружила,
И заворожила меня!
И глядя с земных колоколен,
И стоя на звёздной меже,
Я был непривычно спокоен,
Как будто предвидел уже,
Что в жизни за высшее благо
Останется, сколь ни ряди,
Весёлая эта отвага,
И лучшего нет впереди.
И лучшего нет и не будет
Ни в буднем, ни в праздничном дне.
А молодость нас позабудет —
Не будет, не будет вдвойне!
Не будет прощенья у Бога,
И память покуда жива,
Навстречу несётся дорога,
И кругом идёт голова!

В четыре завтрак, в пять на смерть
(в штыки на пулемет не выжить).
Вперёд.
А пулемет всё ближе,
а не вперёд, – то жить не сметь.

Война – не зло, а зло-диез:
культи, кишки, дерьмо и трусость,
и – ноты намотать на струны —
завидовать чужой стезе.