Георгий Бойко - Лица. Версии. Премия им. А. А. Блока

Есть у Власти в кармане конфета —
Если надо, то также, как встарь,
Можно орден навесить поэту,
И стихи его вставить в букварь.
Куршевельским сияя загаром,
Если где-то «тусит» высший свет,
На десерт под коньяк и сигары
Иногда подаётся поэт.
Перед тем, как «до дома, до хаты»,
Иллюстрацией что всё – Окей!
Как рояльчик в кустах на подхвате
Поэтический камер-лакей!
На стихи не наложено вето,
Только суть и начало начал
В том, что Власть НЕ услышит Поэта,
Даже если он НЕ промолчал!
Было время всё было иначе…
Власти были поэты нужны,
Чтоб работали с полной отдачей
И всё, якобы, ради страны…
От поэта власть ждет славословий…
Ты лояльность свою покажи!
Что в обмен за созданье условий,
На дом творчества, на тиражи…
Не прощалось поэту молчанье….
Что иное сказать – где уж там!
И не то чтоб из самых отчаянных
Был средь прочих Поэт Мандельштам.
Может от раздражения злого,
Что не раб, а поэт, не вассал,
Он сказал свое веское слово,
Он сподобился, он написал!
Написав, он лишился покоя,
Знать не мог разве что идиот,
Про вождя если ляпнешь такое,
Это с рук тебе так не сойдет!
Но отбросив сомнения к черту,
Он шагнул за сумой и тюрьмой…
Слава богу был тридцать четвертый,
Слава богу не тридцать седьмой!
Оценил им уделанный Коба,
Не поддавшись обиде-вражде,
Как поэт отмечает особо
«Тонкошеесть» шутов при вожде
– Ты пока его, Генрих, не тронешь!
Он пока что мне нужен живой!
Ну, сошлешь его, скажем, в Воронеж…
Пусть проступок почувствует свой.
От себя же добавил, однако,
В ситуацию маленький штрих,
Фарисейский звонок Пастернаку —
Дескать, что ж вы сдаёте своих?
Время шло, только Власть не воспета…
Восхвалять он её не готов,
Это значит, что можно Поэта
Взять и просто списать со счетов!
Палачей уже спущена свора,
Шли процессы под крики «Виват!»…
И расстрельные сплошь приговоры,
Виноват ты, иль не виноват…
Раз машина террора задела,
Пролетарий ты иль генерал,
Умирать всё же легче за дело…
Мандельштам знал за что умирал!
Он убил в себе страха токсины…
В том его преступленья состав!
…
От Поэта – побитою псиной
Отползает наш век-волкодав!

Прощались со слезами на глазах…
Но это было позже, а сначала
Его фигура им внушала страх
И приговор, казалось, источала

Всем членам императорской семьи…
Какие там нюансы и оттенки? —
Пока в застенке, ну а завтра – к стенке
Поставят их матросы-бугаи.

Какой ещё быть может приговор?
Они в глазах народа – кровопийцы,
И комиссар, матрос с лицом убийцы
В глаза смотреть не хочет словно вор…

Он позже рассказал, как тяжело
Смотреть в глаза, а после – из нагана…
Приказ ревкома! – Всё равно – погано…
И на душе заранее скребло…

Прикажут – не отвертишься, нельзя!
И штукатурка кровью обагрится…
Старуха мать царя – императрица,
Её две дочери, великие князья,
А также приближённые и слуги…
Напиться и завыть бы как белуге —
Такая комиссарская стезя!