Олеся Костина - Меркурий

Люди вокруг говорят – говорят, а нам всё не выходит боком.

Только живем порой, притаясь, всё не можем быть искренними, всё не до этого, не по силам.

Вот только пишется сложнее, сложно.

Слов не подобрать, не сложить. Будто неизчего. Будто я и говорю уже иначе, слова, голос, не успеваю.

Будто обнимала тебя вчера, не успеваю забыть.

Всё никак не дойдут руки.

Получилось, в детстве, взрослые были правы, говоря, что время побежит, да покачивали головой, только кто ж его подгоняет?

Неужели мы.

И к чему нас учили откладывать, да молчать, когда так хочется?

Если б знать тогда, что пишу о тебе последнее, прочла б на бис.

Олеся Костина

Камчатка

Запустила в комнату

свет.

Нарисовала ваш портрет,

Правда масштаб его – квадраты моей квартиры.

Оказалось,

Что я солнце,

А вы – парад планет.

И мир ещё не видел такой картины.

Оказалось, что ближе ко мне никого нет.

История миллионов лет,

Вам скажет, что ещё ближе – уже не будет.

Уберите со своих плеч снег,

Скоро

Солнцем вы будете согрет.

Но даже если вас кто-то другой разбудит.

История миллионов лет,

Вам скажет, что ближе вас, к солнцу никого не будет.

Последнее,

до того, как закроет снегом

нас.

до оттаяния

до отчаяния

доведёт.

Проведём ритуал прощания,

душа хочет -

тело,

эмоций не выдаёт.

ты не стой

как вкопанный!

как незваный,

негаданный.

на семи ветрах не распущенный,

моей волею

был отпущенный;

обрывала тебя

на растущую,

чтобы лучше потом

взращивать,

чтоб ушедших не оборачивать.

И после того как тебя любят тысячи таких я,

Я та, сломалась.

Пусть тебе пишут письма.

Я свои -

Откладываю,

Так и лежать без дела.

Когда у тебя наступает утро понедельника:

Разрешаю тебе не думать о тех нас,

Разрешаю себе не думать,

Разрешаю себе всё!

Ведь зиму переживать дольше -

Значит положено.

Ложиться в кровать, когда у тебя утро и шум метро.

Я слышу лишь океан

подать рукой.

Я хочу,

Отобрать тебя на тепло.

Чтобы его шум и тебя ласкал.

Я хочу,

Чтобы ты про меня сто миллионов раз сказал.

Сейчас. И много дней до,

И после.

Посланником

Будут твои волосы

сквозь пальцы,

говорить об одном:

Мое место обведено кругом

в твоём доме.

Занимает всё пространство,

по венам странствует,

твоё тепло.

И я зажимаю пальцами

Его, в тех местах, где не суждено

и не надо.

Невидимо нахожусь

тут и там.

Предатель. Твоё имя, как штампом для всех, кто меня слышит.

Но не для меня.

Я, будучи, честный и справедливый,

под знаком – с чашами в моих руках:

уткнусь в тебя.

Окажусь слабым и беззащитным;

Скажу, что нас никто не услышит.

И не говори никому: что и как.

Но, если я не закрою шторы,

то на утро,

в их взглядах, как бегущей строкой:

любой наш шорох -

«раз они врозь, значит снова ничего не вышло, значит снова у них не срослось».

Зря.

Пусть пол жизни нас вместе нет,

держа тебя мягкой рукой, от времени лет,

зря и мы думали,

что есть вещи, способные заменить

не закрытые окна

и письма, которые заканчиваются словами «я с тобой».

Зря мы вообще думали!

Догнав до того, что разум взял в этой игре куш.

Что чувства,

стоят под дверью,

но их никто не пустит.

И я, [хамка], показываю средний палец,

всем, кто говорит, что время лекарь и скоро отпустит.

Дошли до того,

что наш следующий танец

случится после полного оборота Земли.

В разах – минимум одного.

Я выгоняю гостей.

Закрываю свой дом на тяжёлый засов.

Смахиваю вкладки ненужных мне новостей.

Помечаю в заметках… «дневник снов».

Дорогой «не Важно» и «не сейчас»!

Но настал момент,

я нарисовала ваш портрет,

правда масштаб его – квадраты моей квартиры.

И это так на меня давило,

что я оказалась – солнце,

а вы! дорогой «не важно» и «не сейчас» – парад планет.

Тебе всё равно не стать моим

Ты предан,

Среди холода,

Льдин

Всё же

не добраться до твоих ран.

И наш роман,

написан на Белом листе

(невидимыми чернилами).

Тебе всё равно не стать моим.

Сколько ещё людей скажут, что ты любим,

Сколько ночей проведут на твоём берегу.

Однажды, мне придётся,

и я тихо уйду.