Рим Юсупов - Последний классик. Том второй

55
Увидеть хочется немало,
Живя в Иерусалиме, им,
Чтоб души их возликовали
Отдавшись истинам живым.
Здесь, на земле святой, наверно,
Их чудеса иные ждут.
Но, ощущая святость веры,
К Гробу Господню вновь идут.
Вновь на Голгофу поднимаясь
Молчат в угрюмой полутьме.
Волненьем чудным наполняясь,
Идут, как будто бы, во сне.
Теперь встречает их часовня,
Вся в нежном свете ярких свеч.
Вот узкий вход к Гробу Господню —
Склонить колени нужно здесь.
Какие чувства в это время,
Вдруг проникают вглубь души?
Не ангелов ли, песнопенья,
В тот час паломникам слышны?
56
Наверно, сотни миллионов
Людей, колени преклонив,
Здесь проходили, изумлённо
Признав, что бог, Христос их, жив.
И Бунин тоже наполнялся
Той вероятностью святой.
И дальше путь их продолжался,
Препровождая в мир иной.
Здесь, каждый храм – напоминанье
О прошлой яви, чудных днях.
Не зря же, здесь, людей желанья
Вдруг, оживали, в чудесах.
Вот храм. Здесь Тайная Вечеря
Происходила, за столом,
В одной из комнат в час вечерний…
Сказаний множество о том.
Но комната та сохранилась,
А в нём и узкий длинный стол.
Здесь тайны божества хранились
В своём обличии простом.

57
Всё, что сумели – повидали,
Здесь на земле, для всех святой.
Теперь пора в иные дали
Вслед за невидимой мечтой.
Их манит Сирия. Но в Яффу
Им возвратиться нужно, в порт.
Оттуда морем, снова вплавь, им.
Давно там, ждёт их пароход.
И вот в далёкий город Бейрут
Плывёт корабль, над синевой.
А море, словно тихо дремлет,
Незримо поглощая зной.
Лишь ночью нежная прохлада
Их овевает ветерком.
Доволен Бунин. Вера рада.
Они блаженствуют вдвоём.
Здесь нет жестоких насекомых.
Одна лишь моря благодать.
О чём-то древнем шепчут волны,
Но трудно истине их внять.
58
К утру открылась даль морская.
А вдалеке, за гладью вод,
Темнея, берег прорастает.
Там, Бейрут их к себе зовёт.
Он весь, лесистыми горами,
Садами, зримо окружён.
Вдали, вершины гор Ливана
В снегах, с неведомых времён.
Они объехали весь город.
Он зеленью их удивил.
Как виноградников здесь много,
Садов и цветников, и вилл!
Цветут глицинии и розы
И множество иных цветов.
Их запахом наполнен воздух,
Что одурманить всех готов.
Но Бунин не желал дурмана.
Пора отсюда уезжать,
Им в Баальбек, что за горами
Готов их терпеливо ждать.

59
Ведёт железная дорога
Их поезд, в сказочный простор.
Нет интереснее дороги,
Чем той, что тянется средь гор.
Дорога та, змеёй взвиваясь,
Ползёт вперёд, не без труда,
Вверх постепенно поднимаясь,
Сама не ведая, куда.
Внизу, блеснув, исчезло море.
Долины скрылись в синеве.
Вокруг одни лишь только горы,
Вершины, чьи усыпал снег.
Тянулся поезд еле-еле
Одолевая, смело высь.
Но, вот, помчался по туннели.
Теперь покатится он вниз.
Там, городок среди долины,
Райяк – приятен он и мил.
Здесь рай был. Здесь из красной глины,
Давно, Адама бог слепил.
60
Теперь легко, до Баальбека,
К утру их, поезд докатил.
Среди развалин храмов редких,
Древнейших, этот город жил.
Не зря же, Бунин с Верой, тут же,
Решили храмы осмотреть.
Чтоб в тайны их проникнуть глубже
И явь их дней запечатлеть.
Поэта их величье дразнит.
И вот шагает с Верой он
Средь циклопических развалин
И выдающихся колонн.
Как будто строили титаны
Гигантский этот, Солнца храм.
Вот он, без всякого обмана,
Обломки, чьи и тут, и там.
Полуразрушенный. Громадный.
Но как колонны высоки!
И от красивости наглядной,
Светлы, воздушны и легки.

61
А ночь была, как в сказке, лунной.
Мир осветил волшебный свет.
Стихи читал для Веры Бунин.
Восток, в стихах, им был воспет.
Поэт, особенно приятно
Читал в ту сказочную ночь.
И мир, поэзией объятый,
Мглу торопился превозмочь.
Ночь удивительной казалась.
Как быстро наступил рассвет!
А утром снова им к вокзалу —
На поезд надо бы, успеть.
Теперь в Дамаск они стремятся.
В Райяк придётся заезжать.
Оттуда поездом к Дамаску
Им предстояло, уезжать.
И наконец, к Дамаску прямо
Их поезд, не спеша, везёт.
Дамаск, украшенный садами,
Вдруг, перед ними предстаёт.
62
Восточный город, как из сказки,
Он неожиданно возник.
Своим искусством и богатством,
И волшебством Дамаск велик.
В арабских сказках он недаром
Был возвеличен с древних лет,
Как жемчуг на волшебной грани
Времён, в чьих годах лунный свет.
И он, конечно же, не стёрся,
Отдавшись жизненной мечте.
Здесь всё пленительно и броско
В живой восточной красоте:
Дворцы разбросанные всюду,
Как драгоценности камней.
Мечети, словно изумруды,
Что сохранили святость дней,
Своей божественностью дивной
И тайной прожитых годов.
Был удивительно красивым
Дамаск – сокровище веков.