Сборник - Пока безумствует мечта

Чудеса случаются, ты знаешь,
только нужно почву для ростка
удобрить и пеплом, и слезами,
а не просто верить в чудеса…

И цинизм природы мне понятен:
ведь она смогла соединить
воедино то, что необъятно,
с тем, чего вообще могло не быть…

Ты для меня – разрыв шаблонов
и аксиома нежных встреч…
Семь миллиардов божьих клонов,
а ты один сумел обжечь
горячим холодом пристрастий,
надменным ликом визави,
вернувшись после долгих странствий
в трансцендентальности любви…

Белый день поглотили вечерние краски,
словно в бархате синем горят фонари…
В узких улочках тени затеяли прятки,
гулким эхом вперёд убегают шаги…
Запоздалые пары вернулись в отели,
захватив понемногу в свои номера:
отголоски шагов, что до них долетели,
рой пылинок янтарных вокруг фонаря…
И в витринах привычная суть манекенов:
жизнь неоновым блеском сияет в глазах,
чтоб стекло перестало казаться пределом,
к ним вчерашние тени вернулись назад…
Тишина разлилась, как река по проспектам,
и не слышится больше колёс перестук,
чтобы утром ворваться окрепшим оркестром:
в каждом камешке прячется замерший звук…

Безвременье… Захвачены в янтарь
печалью сжатые мгновения…
Листать окаменелый календарь
бессильно море… Без движения
тысячелетья лягут на ладонь,
мерцаньем вечности играя…
Безвременье застывшее, позволь
у твоего остановиться края…

Все три… Андреевских креста –
На красном флаге Амстердама.
И неба синь… Весна! Весна!
В прозрачных рукавах канала…

В брусчатку забранный бульвар,
Велосипедов вереницы…
Особый запах… Площадь Дам!
Открытые, уверенные лица…
По узким улочкам иду,
Жалею, глядя на прохожих,
Что, как они, я не могу:
Рука в руке с любимым тоже…

С тобой расстанусь, Амстердам,
Не потеряв с туфлей набойку,
Но не забуду Площадь Дам,
Музей Тюссо и в окнах… койку…

Течёт Амстел, живёт канал,
Спешат к премьере театралы:
Ещё чуть-чуть, и полон зал.
Так отчего ж мне грустно стало?

Как электрический разряд,
Одно твоё прикосновенье.
И долгий неотступный взгляд.
Как вечность, тянется мгновенье…
Ты задержался у дверей,
Щеки коснулся, обжигая.
Любови тысячи свечей
Горячих губ сильнее пламя…
Вновь сердце молния пронзит,
Не вымолвить уже ни слова…
Мой взгляд доверчивый скользит:
Глаза в глаза, встречаясь снова.
Не электрический разряд,
А притяжение земное…
Твой умоляет нежный взгляд
Капитулировать без боя.
И кажется, плывёт земля…
Дышать как будто забываю.
Люблю! Я так люблю тебя…
Что балансирую на грани…

Секунды осыпаются… Часы
минуты плавят в хрупкие недели,
из них у этой осени свои
кружатся вместе с ветром карусели…

И дни скрепив, как лифты этажи,
опять моя Галактика бастует…
В ней в Чёрных дырах сломаны часы:
дверь заперта, кукушка не кукует…

Надену своё чёрное пальто
и наглухо укутаюсь шарфом,
я для Вселенной, как и прежде, Доу… [2] Джон Доу (англ. John Doe) – в настоящее время часто используется в англоязычных СМИ для обозначения анонимного или малозначимого персонажа (в России, как пример, – Иван Иванович Иванов).
Мир осенью захвачен… Целиком…

Месяц на небе сорвался с гвоздя,
лодочкой лёгкой поплыл, бороздя
тёмные волны небесных морей,
звёзды срывая с привычных гвоздей…

Мрачно-беззвёздная выдалась ночь…
Нет в небе чёрном углей, и помочь
высветить в нём хоть тропу или путь
некому, и… Остаётся уснуть,
в мягкий клубочек свернувшись Планете,
грезившей снова и снова о свете
целых созвездий и яркой Луны
в небе, в котором теперь не видны:
ни тонкий месяц, ни отблеск звезды…
Только зачем-то возводят мосты
ветром гонимые серые тучи –
вдруг упадут, упадут с тёмной кручи,
вновь засияют пронзительным светом,
если не звёзды, то, может, кометы…

Грустно, когда в слишком чёрную ночь
с неба сорвался и кинулся прочь
месяц, который лишился гвоздя…
Вот и плывёт где-то там, бороздя
тёмные воды небесных морей,
звёзды срывая с привычных гвоздей…