Василий Рем - В мире детей. Седьмой сборник

Внучкам бабушки полезные,
В доме лад и чистота.
А растут, добрея, честные —
Это бабушки черта.

Ох, судьба моя, судьбинушка,
Что же делаешь со мной?
Не поётся уж «Дубинушка» —
Стал я старый и седой.

Первое апреля, я лежу больной.
Но никто не верит, ведь закон такой.
Я лежу, страдаю, не могу дышать.
Кашель то утихнет, то начнёт опять.

Позвонили в восемь: «Скорую на дом».
А в ответ: «Приедем». Мы сидим и ждем.
Силы на исходе и дышать трудней.
Скорая не едет, что случилось с ней?

Первое апреля, я лежу больной.
Но никто не верит, ведь закон такой.
Дорогая мама, я тебя прошу,
Скорую не надо! Я уже дышу.

В кубанской станице мы вместе росли,
И счастлив я этим, не скрою.
Назад не вернёте вращений земли,
Но о детстве вздыхаю с тоской.

Наш дом из самана 1 1 строительный материал из глины и соломы стоял у реки,
Укрывшись забором от луга.
Цыганский шатёр, паровозов гудки,
Всё память хранит, как подруга.

Цыганские дети – все наши друзья,
Ходили мы с ними в походы.
Чужие посадки, немного вранья
Нам всем приносили «доходы».

С рожденья они не боялись зимы,
Итог – никогда не болели.
А глядя на них, закалялись и мы,
Сквозь пальцы на зиму смотрели.

Мы слушали песни цыган у костра,
Рассказы беззубой цыганки.
Смерть рядом ходила – удачи сестра,
И бились сердца, как подранки.

Всё это я помню, как будто вчера
Простившись с моими друзьями.
Я пахну кизиловым дымом костра
И сплю на руках моей мамы.

Я бродил вдоль окопов в лесу, время их подровняло с землей,
Так давно отшумела война, почему же я грустный такой?
Здесь, возможно, стоял мой отец, отдавая команды бойцам,
Я из прошлого слышу ответ, окунувшись в то прошлое сам…

– Глубже ройте, сынки, спешите, – слышу голос родного отца,
Стук лопаты саперной о камень, да пот, что стекает с лица:
«Фашисты! Пошло вдоль окопа. «К бою! Братцы, за матушку-Русь!»