Александр Жалнин - Сто рубаев о Талке

Но ни людей, ни себя не понимаю.

Спросил я Талку: как же мне быть?

Она: ответ найдешь ты в рубаях.

Ты грешникам огонь извечный дал,

Ты любящим пожар сердечный дал,

Ты поэтам дал в небеса уносящее слово,

Ты страждущим рубаи, Хайяма, Талку дал.

Мир из философов, поэтов и пьяниц состоит.

За чистотой своих нравов каждый зорко следит.

Нет мне в нем места, ругают: философ, пьянчуга.

А иных и подавно от стихов и Талки тошнит.

Три техники есть как истину познать:

Верблюдом мысли мудрецов жевать,

Кур подзывая, петухом закукарекать,

Или напиться Талки и завалиться спать.

Болезнь, что жизнью называют,

Как излечить никто не знает.

От приступа спасительный рубай

Я принимаю, Талкой запивая.

Третий закон лишь для себя я составил:

В завтрак только хлеб и Талку поставил,

В обед есть что угодно и сколько угодно,

На сон грядущий то, что утром оставил.

Когда друг ко мне приходит – праздник,

Когда вино свое приносит – праздник.

Когда делает Талки глоток – замираю,

Для него приготовил я Талку – на праздник.

Поэтом самонадеянно он себя называет,

Что повидал, то в рифмы преображает.

Талку, которую пил, я тоже преобразил,

Но преображенной Талки уже не бывает .

Сосуд из хрусталя я Талкой наполняю,

И солнечных лучей игру в нем наблюдаю.

Не стыдно в дар его друзьям преподнести,

В нем яда и осадка нет, я это точно знаю.

Пусть весь мир под пятой золотого тельца,

Пусть поверг пред собой он умы и сердца.

Но когда-то, обнявшись с красавицей-Талкой,

Сей властитель был в ней растворен до конца!

Сегодня я Талки изрядно напился,

С красавицей-девой в объятиях слился.

Целую ее, а кокетка мне шепчет: творец,

За какие грехи ты на мир рассердился?

Жизнь, юный друг – это с Талкой графин,

Не разбей, не разлей – у тебя он один.

Будешь пить из него понемногу и с толком,

Доживешь, я клянусь, до глубоких седин.

Коль мир это я, скажи мне, мудрец,

Секрет бытия в чем спрятал творец?

Пожитки творец напоказ выставляет:

Земля, солнце, Талка… Бог, наконец.

Я Талки бутылку случайно разбил.

И все б ничего, но трезвым я был.

Смотрел со слезами как она утекает

И встав на колени, остатки допил.

Я Талки купил, пригласил в дом поэта.

Он пил и стихи мне читал до рассвета.

Но трезвым он был. А я – я был пьян.

И пить не хотел – не подумал об этом.

О смысле жизни слушать спор устал,

Взял Талки и соленый огурец достал.

Она мне прошептала: жизнь огню подобна,

Возможно ли, чтобы огонь себя познал?

Я повторял себе сто раз одно и то же:

Болезнь неизлечимая мой дух и тело гложет.

Лекарство лишь одно – рубаи с Талкой

Продлить мой краткий век поможет.

О смысле жизни слушать спор устал,

Взял Талки и соленый огурец достал.

Она мне прошептала: жизнь огню подобна,

Возможно ли, чтобы огонь себя познал?

Чтоб в духе святого текла твоя жизнь

До пота седьмого день целый трудись,

Не дай насекомым причины плодиться,

Водой омывайся и с Талкой сдружись.

Три закона бытия ты в жизни своей применяй:

Перед лицом небытия свои беды ты не считай,

В мире довольствуйся тем, чего ты достоин,

Если хлеб твой украли – вкус Талки познай.

Три закона бытия ты в жизни своей применяй:

Перед лицом небытия свои беды ты не считай,

В мире довольствуйся тем, чего ты достоин,

Если хлеб твой украли – вкус Талки познай.

Стол для пиршества разума щедро накрыт.

Сто диковинных яств он гурманам сулит.

Здесь хозяева – Талка и хлеба буханка -

Среди пышных гостей неприметны на вид.

Закон суровый "не убий", без всякого сомнения.

Но, оказалось, что и он имеет исключение.

Божился я вчера, что Талку больше пить не буду,

Сегодня же ханжу убил в себе без тени сожаления.

Шар земной бытия, Пармениду вослед, обнимаю.

И Фалесу вослед, на кусочки его разбиваю.

Их наполню огнем – Гераклиту и Талке вослед.

И Хайяму вослед, заключу их в оправу рубаев.

Из колодца Фалес возопил, что мир из воды.

Гераклит возопил из пещеры, что мир из огня.

Мне пустая бутылка шепнула на ухо когда-то:

Талка огненной влагой моей наполняет тебя.

Был я пьян и за Талкой, шатаясь, побрел.

Старый компас без стрелки в пути я нашел.

Вместо полюсов – жизни и смерти названья

В центре самом его – свое имя прочел.

Я первый вариант статуи создавал,

Шел споро труд, я Талку допивал.

Под рюмочку удар резца последний