Array Антология - В начале всех миров

Взгляд стекленел, и как мокрая вата,
Руки упали на рваный подол…
Девочка, я пред тобой виноватый!
Как же я, девочка, поздно пришел!..

Темная улица молча седеет,
Падает с неба узорчатый лед,
Мертво сверкает слепая аллея —
Тихо рыдая, кончается год.

Меня нес поезд, веселясь —
Уж много верст за ним осталось.
Напротив молодость и старость
Сидели, за руки держась.

Одна – левей – сидит, ссутулясь,
Держа за прошлое ответ.
Та, что правей, в струну тянулась,
Еще предслыша жизни цвет.

Левей – темна, одета просто,
Лицо обрамлено платком.
Та, что правей – повыше ростом,
Одета цветом, как цветком.

Правей – моложе, ярче, краше,
Лицо спокойно, но вот взгляд!..
И синь платка скрывает пашни —
Роскошный черный водопад.

И синь платка водой студеной
Бледнит точеное лицо.
А взгляд у левой – умудренный
Так скоро дышащим концом.

Вот так сидят два поколенья,
Одна в другую опершись,
А это рук переплетенье —
И есть вся наша с вами жизнь.

Как пишутся стихи?
Спонтанно или грузно?
От помысла иль музы?
С душою ли лучистой?
Иль, может, ночью мглистой,
Когда слышней грехи?

А может, это Бог
В ночи к поэту сходит
И, поддаваясь моде,
Нашептывает строки
Про вечные пороки,
Про то, что мир оглох?

А может, все не так?
И стихотворец – демон.
Весь из пороков сделан
Он собственною страстью
Людишек рвет на части,
И каждый символ – мрак.

И все же я скажу:
Стихи я вижу тонко.
С небрежностью ребенка
И лаской стариковой
Мы мира рвем оковы,
Шагая по ножу.

Нет, Вы – не Байрон, Вы – иначе.
Не Вам лежать под дуба тенью,
Не Вам быть преданным смятенью,
О Вас не солнце медом плачет.

Нет, Вы – не Байрон, Вы жестокий.
Вы, может быть, угрюмый демон,
И Вам важнее: между делом
Чтоб тело пропускало токи.

Нет, Вы – не Байрон, Вы – иначе,
Вы с легкостью отвергли чувства,
И Вам не родственно искусство.
Я Вас таким люблю! Тем паче…

А ночь колышется слегка,
С рояля звук слетел, ссутулясь,
Как будто мертвая рука
Усталых клавиш вдруг коснулась.

Но тут, опомнившись на миг,
Застыла, словно на витрине.
И вот я вижу этот лик:
Моя знакомая – Марина.

Но нет уж завиты́х волос,
И зелень глаз уж потускнела.
В изгибе профиля вопрос
Застыл в лице бледнее мела.

Кому ты стала не мила?
За что ты смотришь так угрюмо,
Как непокорная скала,
Поверженная тяжкой думой?

В каких забыла ты садах
Свое безудержное счастье?
В ответ Марина сыплет прах
На кожу мне. Шальная сладость

Коснулась светлой головы,
Но вдруг осыпалась смолою…
Скажи, за что мы все мертвы?
За что все кончилось петлею?

Марина улыбнулась вскользь:
«На что тебе мои ответы?
Поверь, все только началось
В тот день, когда кончалось лето.

Ведь смысл – просто острый шип,
И все мы в мире полукровки…»
Она ушла – я слышу скрип
Ее затянутой веревки.

И тут же мысли, словно тля,
Гудят в преддверии финала.
На шее галстуком петля,
И я шагаю в то Начало…

15 секунд на плач,
15 секунд на смех.
Приходит ко мне палач
Под корень рубить успех.

15 секунд на крик —
Он бьется о сотни призм.
Сквозь самый неяркий блик
15 секунд на жизнь…

Ты знаешь, Тьмы во мне немало…
Ты знаешь, мне прощенья нет…
Ты знаешь, я не все сказала,
Но договаривать сил нет.

Ты знаешь, море потемнело,
Ты знаешь, мой корабль слаб…
А сердце ведь когда-то пело…
На нем следы когтистых лап…

Ты знаешь, мне немного больно,
Немного грустно и смешно.
А я ведь жить хотела вольно,
А получается – грешно.