Анатолий (Джордж) Гуницкий - Осторожно! Играет «Аквариум»!

Какой скачок! Чай и мир! Чаепитие происходит в обычной комнате, но эта комната – полноправное звено в круговороте мировой гармонии. БГ ощущает ее и напоминает о ней нам, потому что все – и малое и большое – взаимосвязанно, и одно не существует без другого. Как часто мы забываем о духовных истинах, стремясь к сиюминутному, будто бы реальному…

БГ все больше и больше стремится петь о метаморфозах духа, ведь в самом деле, «небо становится ближе с каждый днем».

Концерт «Аквариума». Ленинград. 1987 г.

Такое видение мира отнюдь не является всеобщей нормой и не исключает другие способы художественного познания. Главное, чтобы они были убедительны. Из истории мы знаем массу примеров, когда молодые музыканты отвергали опыт маститых предшественников и революционизировали музыку, их самостоятельные творческие акции изменяли и расширяли представления о роке. Некоторые же из наших «новаторов» умеют только отвергать, а создавать они еще не научились. Правда, реальная действительность легко опровергает потуги болтунов и досужие разговоры, ставя все на свои места.

Вильнюсский концерт «Аквариума» – лучшее тому подтверждение.

А на следующий день с утра пошел дождь – будто бы природа с непривычки не выдержала, и все в ней перепуталось под воздействием могучего рокового поля; только к вечеру снова выглянуло солнце, разобравшись, что все в порядке и ничего страшного не случилось.

БГ. Дворец молодежи. Ленинград. 1990 г.

Завершали «Литуанику» внеконкурсные выступления молодых вильнюсских групп, концерты лауреатов и научно-практическая конференция. Удивительно, она прошла по-деловому: доклады, вопросы, небольшие прения. Никаких скандалов! Приятно, когда люди собираются поговорить о своей любимой музыке! Не менее приятно, когда они имеют возможность собраться для того, чтобы эту музыку послушать. И пусть на фестивале хватало безликих выступлений, в целом все получилось интересно и поучительно.

Спасибо тебе, «Литуаника»!

1986

«Аквариум», группа ныне не модная, пережившая моду, уже даже и не уже, но при этом все равно остающаяся одним из китов, на которых, 26 января, очередной прощальный концерт, полный зал, тинейджеры на полу центрального прохода, «Октябрьский», трепетные девчушки с букетиками, получасовой бис, скучные лица хозяев аппарата, новые песни, старые, древние, лучше всех, уверенно-весел, скоро в Англию, война продолжается, чудесно спел «Китай», проникновенно, а вот остальные гвардейцы… работа есть работа, таинство исчезло, несколько ремесленный, не горячий драйв. БГ, похоже, уже все равно, с кем играть, Дейв Стюарт независим от собственной группы, нет старого кайфа – а как у всех дух захватывало от этой компании, магическое братство… состав изменился, изменилась и музыка (не всегда в лучшую сторону), сочные, богатые баянные пассажи Сергея Щуракова преобразуют деликатную ткань аквариумных песен в нечто абстрактно-народное, в нечто стилизованное. Петр Трощенков стал подлинным виртуозом, очень высокий полет, глубокое понимание возможностей ударных, в высшей степени нетрадиционная манера, но все портит патологическая тяга к латиноамериканской ритмике, половина репертуара – румба, самба, лабамба, еще был басист – новичок здесь – временщик; ну, остальные все те же, Рюша очень мил, хотя слишком уж он торчит от всего, оттяжка – дело интимное, святое, не всегда понятно, с чего это Рюша так уж растрачивается… БГ, интервью последнего времени, весна-зима, серия интервью, сказал, что не о чем петь, изменилось время, не о чем писать песни; «День Серебра», все остальное, мол, дополнение к вышеизложенному, к основным главам, эпилог, не так уж просто, заметьте, после таких высказываний на сцену; почему же он все-таки вышел? Почему это сделали остальные? привычка? желание играть? привычка играть? все равно магии больше нет, все эти песни для другого времени, другие люди, может быть, лет через… сейчас надо замолчать, уйти, зачем отягощать славную, заслуженную биографию, легендарную, распадом, хлопать-то будут, толку-то? Казалось, поют они для никого, для тех, кого здесь нет и уже не будет никогда, десять, пять, восемь, пятнадцать лет назад, две тысячи лет назад, в объемном пространстве зала вырисовывались очертания других зданий, и улиц, и скверов, прорывались потоки другого воздуха, нездешнего, забытые слова, имена, силуэты, все это вибрировало (а он уже уехал? А они?) незаметное, невидимое (а что те? та? тот? где?), известное только им и малому числу, малому кругу друзей, по привычке набившихся в гримерку перед концертом (а ты?), концерта для никого или для тех времен, что еще не наступили, им еще предстоит появиться (или нет), для кофе по десять копеек чашка, рано или поздно, эти времена были и, быть может, будут… были – будут, будут – были, тинейджеры хлопали, красные выпученные глаза Фагота, ночь чище дня, сестра, самба-румба-мамба-лабамба; для никого, «все, что сделано нами, останется…»…