Александр Галич - Стихотворения и поэмы

Гитарист пошел тренди-брендями,
Саксофон хрипит, как удавленный,
Все, что думалось, стало бреднями,
Обманул «Христос» новоявленный!
Спой, гитара, нам про страдания,
Про глаза нам спой, и про пальцы,
Будто есть страна Пасторалия,
Будто мы с тобой пасторальцы.
Под столом нарежем сальца,
И плевать на всех на тутошних,
Балычок? Прости, кусается…
Никаких не хватает суточных.

Расскажи ж ты мне, белка белая,
Чем ты, глупая, озабочена,
Что ты делала, где ты бегала?
Отчего в глазах червоточина?
Туфли лодочкой на полу-то чьи?
Чья на креслице юбка черная?
Наш роман с тобой до полуночи,
Курва — здешняя коридорная!
Влипнешь в данной ситуации,
И пыли потом, как конница,
Мне — к семи, тебе — к двенадцати,
Очень рад был познакомиться!

До свиданья, до свиданья,
Будьте счастливы и так далее,
А хотелось нам, чтоб страдания,
А хотелось, чтоб Пасторалия!
Но, видно, здорово мы усталые,
От анкет у нас в кляксах пальцы!
Мы живем в стране Постоялий —
Называемся — постояльцы…

— Он не то чтобы достиг, — он подлез…
— А он ей в ЦУМе — пылесос и палас…
— А она ему: «Подлец ты, подлец!..»
— И как раз у них годичный баланс…

А на дворе — то дождь, то снег.
То дождь, то снег — то плач, то смех.
Н чей забой — того казна…
А кто — в запой, а кто — в «козла».

«Пользуйтесь услугами Аэрофлота,
Экономьте время», и тра-ля-ля!

— В общежитии замок на двери…
— В нос шибает то пивком, то потком…
— Отвори, — она кричит, — отвори!…
— Тут его и цап-царап на партком!…

А на дворе — то дождь, то снег.
Сперва — чуть-чуть, а там — и сверх,
Кому — во Львов, кому — в Казань,
А кто — в любовь, а кто — в «козла»!

«Покупайте к завтраку рыбные палочки,
Вкусно и питательно», и тра-ля-ля!

— Говорят, уже не первый сигнал…
— А он им в чай и подмешай нембутал…
— А им к празднику давали сига…
— По-советски, а не как-нибудь там!..

А на дворе — то дождь, то снег.
И тот же смех, один на всех.
И, словно бой, гремит гроза.
А кто — в любовь, а кто — в «козла».

«Граждане, подписку на газеты и журналы
Оформляйте вовремя», и тра-ля-ля!

— В общем вышло у него так на так…
— А она опять: «Подлец ты, подлец!..»
— Подождите, не бросайте пятак!..
— Ну, поставили на вид и конец!..

А на дворе — то дождь, то снег,
Все тот же смех и тот же снег…
И не беда, что тот же смех,
А вот беда — все тот же век!

«Предъявляйте пропуск в развернутом виде
При входе и выходе», и тра-ля-ля!

Ну, была она жуткою шельмою,
Одевалась в джерси и в мохер,
И звалась эта дамочка Шейлою,
На гнилой иностранный манер.

Отличалась упрямством отчаянным —
Что захочем, мол, то и возьмем…
Ее маму за связь с англичанином
Залопатили в сорок восьмом.

Было все — и приютская коечка,
Фотоснимочки в профиль и в фас,
А по ней и не скажешь нисколечко,
Прямо дамочка — маде ин Франс!

Не стирала по знакомым пеленки,
А служила в ателье на приемке,
Оформляла исключительно шибко,
И очки еще носила для шика,

И оправа на очках роговая,
Словом, дамочка вполне роковая,
Роковая, говорю, роковая,
Роковая, прямо, как таковая!

Только сердце ей вроде как заперли,
На признанья смеялась — вранье!
Два закройщика с брючником запили
Исключительно через нее!

Не смеяться бы, надо молиться ей,
Жизнь ее и прижала за то,
Вот однажды сержант из милиции
Сдал в пошив ей букле на пальто.

И она, хоть прикинулась чинною,
Но бросала украдкою взгляд,
Был и впрямь он заметным мужчиною —
Рост четвертый, размер пятьдесят.

И начались тут у них трали-вали,
Совершенно, то есть, стыд потеряли,
Позабыли, что для нашей эпохи
Не годятся эти «ахи» и «охи».

Он трезвонит ей, от дел отвлекает,
Сообщите, мол, как жизнь протекает…
Протекает, говорит, протекает…
Мы-то знаем — на чего намекает!

Вот однажды сержант из милиции
У «Динамо» стоял на посту,
Натурально, при всей амуниции,
Со свистком мелодичным во рту.