Павел Кокорин - Фантастическая явь

  Я баюкаю душу усталую
Лета сказкою звонко-поющей цветистою…
Ранним утром в небес пелену сине-чистую
  Краску льет Божество рдяно-алую.

А за ней и светила лучей рать игристую
Обсушить, обогреть грудь земную росистую
  Посылает оно из далекого
  Рдяного неба, неба глубокого…

  Я баюкаю душу скорбящую
Лета сказкою ярко-цветистой, душистою,
Когда полдень оденется в тогу лучистую
И своей страстью знойно-палящею

И леса, и моря, и всю землю тернистую
Обоймет, заласкает ее, деву льдистую,
  Из прекрасного, из далекого
  Ясного неба, неба глубокого.

  Я баюкаю душу унылую
Лета сказкою остро-душистой, златистою;
Вечер томный раскинет прохладу тенистую,
  И я, за руку взяв свою милую,

В лес иду слушать трель соловья голосистую
И мечтать, под напевы его, про жизнь чистую,
  За завесою неба далекого,
  Синего неба, неба глубокого..

Ползет, ползет змея разврата,
Ей нет препятствий на пути;
И жалко мне себя и брата,
Но чем спасти? Куда уйти
От этой гидры стоголовой,
Свой яд пустившей в нашу кровь?
Куда ни глянь, – царит целковый,
И гаснет чистая любовь.

  И веры нет у нас друг в друга,
  И нет надежды во груди…
  Ах, Муза, верная подруга,
  На миг в мир лучший уведи –
  Где радость тихая разлита,
  Где Вечной Правды торжество,
  Где жизнь любовью перевита,
  Где жизнью правит Божество.

Пусть я забудусь на мгновенье
От чар житейской суеты,
Увидев дивное селенье –
Желанный плод мирской мечты!

Глазки твои – это звездочки в небе,
Взглянешь на них, – и забудешь о хлебе;

Глазки твои – это синее море.
Взглянешь на них, – легче тяжкое горе;

Глазки твои – в спелой ржи васильки,
Взглянешь на них, – меньше в сердце тоски;

Глазки твои – это неба лазурь,
Взглянешь на них, – отдыхаешь от бурь;

Глазки твои – просто милые глазки,
Яркая быль поэтической сказки;

Глазки твои – это лета цветы,
Взглянешь на них, – и родятся мечты;

Глазки твои – это солнца лучи!
Стой, залюбуйся на них и… молчи.

Стояла поздняя весна.
Царила ночь над миром сонным,
И ароматом благовонным
Кадили роза и сосна
Перед лицом луны лимонным.

Мне нынче ночь, не заспалась,
Бродил я тихо над рекою,
И, незнакомая с тоскою,
Душа природе отдалась,
Предавшись неге и покою.

Но вот, в полуночной тиши,
Разлился голос твой певучий;
Каскадом красочных созвучий
Смутив покой моей души,
За проходящей скрылся тучей.

Спустилась в душу мне тоска,
И мне не дышится уж вольно,
Хоть все попрежнему привольно –
И лес, и небо, и река…
Но сердце… сердцу больно, больно…

Цветистая черемуха глядит в мое окно…
Как ясно это вижу я, а было то давно!
Весна была, цвел месяц май, мне шел двадцатый год,
И не было в душе моей ни горя, ни невзгод.

Любил тебя, хорошая, и был любим тобой.
Я счастлив был, как солнышко под шапкой голубой.
Бывало, день работаем, отрада на душе;
С тобой, моя желанная, был рай и в шалаше.

Бывало, поздним вечером идем гулять мы в сад;
Счастливые, так радостно впиваем аромат.
Бывало, ночью в комнате сидим мы у окна,
И с неба сине-звездного ласкает нас луна.

Ах, как легко дышалося в те светлые года!
Все – все вокруг ласкало нас, и пряталась беда.
Мы думали, что радости не выпить никогда,
Со звоном жизнь катилася, как вешняя вода…

Вечер гаснет… Тише, тише…
Спит Господен Храм-Дворец,
И по куполу, по крыше,
Чуть-чуть облачков повыше,
Сеет звездочки Творец.