Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Там вон кто-то недалечко
На мосту стоит; потом
Перебрался через речку
И пропал в лесу густом.

Жизнь в Сильби идет простая,
Но весной привольно в нем:
Неприметно, легкой стаей,
Пролетает день за днем;

Смех и говор, птичий гомон
Вперебой звенят вокруг;
Песня вешняя знакомо
Льется вширь, лаская слух.

Вдоль по улице селяне
Ходят чинно взад-вперед,
И резвится на поляне
Шумный детский хоровод.

Раскрасавицы форсисто,
Словно лебеди, плывут,
Их звенящие мониста
И сияют и зовут.

К небу пыль взметая тучей,
Пляшут парни у ворот.
«Эх, и жизнь — не надо лучше!»
Говорит в Сильби народ.

Нет сильнее человека
В целом мире никого:
Он хозяин здесь от века,
Суша, воды — все его.

Но поди ж ты: как иного
Подсекает жизнь сама!
Вволю денег да хмельного,
Глядь — и выжил из ума.

Да кому ж и не пристало
Погулять в Большой калым [275] Стр. 595. Большой калым — весенний праздник. ?
В погребах мы разве мало
Пива к празднику храним?

Все, понятно, пили, ели,
Песни пели… Гром да пляс…
Что ж, на праздничной неделе
Для потехи самый час.

И когда приходит вечер,
Пьяных тут — хоть пруд пруди.
Но, однако, пир не вечен,
День угарный позади.

Пить да пить — и бык устанет.
Пьян чуваш. Домой бы, друг!
Но, как пух, разлечься манит
Грязь весенняя вокруг.

И лежит чуваш, как барин,
Где он, что он — дела нет,
И поет, хмелен, распарен,
Он на целый белый свет:

«Коль работать — так до поту,
До отвала — есть и пить.
Кто же, любящий работу,
Может водки не любить?

Час придет — работать будем,
Станем пить, коль час велит.
Нет вина — заглянем к людям, —
Дружба душу веселит.

Нет и там вина? Ну что же —
И уйран [276] Стр. 596. Уйран — напиток из кислого молока. тогда неплох.
Если ж нет уйрана тоже —
Будем ждать: поможет бог!»

Вот Калым к концу подходит,
Но работа на уме ль,
Если синь-туманом бродит
В голове тяжелый хмель?

Встань-ка на ноги, чувашин,
Начинается страда!
Зеленеют горки, с пашен
Сходит полая вода.

Поднимайтесь живо, братцы,
Нам гулять не целый век:
За починку время браться
Сох, и борон, и телег!

Да студеною водою
Смойте праздничную лень,
Да здоровою едою
Встретьте сева трудный день.

Пашня ждет: порой погожей
Запрягай да выезжай!..
И здоровья дай вам боже,
И богатый урожай!

Мост подпирают дубовые сваи —
Не задрожит, не застонет постыдно,
Конь его спину не сломит, как видно.

Тоненький стан мой, душа молодая —
Не задрожит, не застонет постыдно,
Как ни печалюсь я — людям не видно.

Мост наш родной не сгниет, не погнется,
Девичье сердце судьбе не сдается.

В просторах степей всех цветов мне не счесть,
Но мак среди них, словно знак доброты.
Так добрых людей мне в деревне не счесть,
Но только в родных — торжество доброты.

Пока у нас пение иволги есть,
Вовек к соловью не пойдем на поклон,
Покуда родные в селении есть,
К чужому жилью не пойдем на поклон,

Покуда родник нашей иволги есть,
Пусть нет соловьиной реки — не беда.
Пока у родных наших головы есть,
Пусть мы искони бедняки — не беда.

Девушки, готовясь к сенокосу,
Белые саппуны [277] Стр. 598. Саппун — вышитый передник, часть праздничной одежды. надевают.
Сладкие в любви нашла я слезы,
А в подругах зависть назревает.

Рос в моем саду цветочек алый,
Цвет его дождем внезапно смыло,
Я цвела любовью небывалой,
Разлучил нас враг внезапно с милым.