Георгий Шенгели - Изразец [сборник стихов]

Но проходил, не замедляя шага.
Меня манил неогражденный камень,
Где иссечен великолепный профиль
Дорически-прекрасного певца.

О чистота всесовершенных линий,
Напрягшихся в певучем равновесьи,
О ясная и умная прохлада
В Финляндии зачатых Пропилей.

О счастьи скорбь, томление о Музе,
И мысли боль, и отягченный якорь,
Что подняли марсельские матросы, —
Все в ясности отпечатлелось тут.

Он откомандовал. В алмазные ножны
Победоносная упряталася шпага.
Довольно. Тридцать лет тяжелый плуг войны
Как вол упорная влекла его отвага.

Пора и отдохнуть. Дорогу молодым.
Немало думано и свершено не мало.
Чечня и Дагестан еще дрожат пред ним,
«Ермоловъ» выбито на крутизнах Дарьяла.

И те же восемь букв летучею хвалой
В Кавказском Пленнике сам Пушкин осеняет.
Чего еще? Теперь Ермолов пьет покой,
В уединении Ермолов отдыхает.

И злость безвластия лишь раз его ожгла
И птицы старости ему лишь раз пропели,
Когда июльским днем с Кавказа весть пришла
О том, что Лермонтов застрелен на дуэли.

Он хрустнул пальцами и над столом поник,
Дыбились волоса, и клокотали брови,
А ночью три строки легло в его дневник:
«Меня там не было; я бы удвоил крови.

Убийцу сей же час я бы послал в поход,
В передовой огонь, в дозоры и патрули,
Я по хронометру расчислил бы вперед,
Как долго жить ему до справедливой пули».

Сижу, окутан влажной простынею.
Лицо покрыто пеною снеговой.
И тоненьким стальным сверчком стрекочет
Вдоль щек моих источенная бритва.
А за дверьми шумит базар старинный,
Неспешный ветер шевелит солому,
Алеют фески, точно перец красный,
И ослик с коробами спелой сливы
Поник, и тут же старичок-торговец
Ленивое веретено вращает.

Какая глушь. Какая старь. Который
Над нами век проносится? Ужели
В своем движении повторном время
Все теми же путями пробегает?
И вдруг цырульник подает мне тазик,
Свинцовый тазик с выемчатым краем,
Точь-в-точь такой, как Дон-Кихот когда-то
Взял вместо шлема в площадной цырульне.

О нет. Себя не повторяет время.
Пусть все как встарь, но сердце внове немо:
Носильщиком влачит сухое бремя,
Не обретя мечтательного шлема.