Вячеслав Лейкин - Всегда по четвергам (сборник)

– Поздравляю!

– Вам понравилось?

– Очень хорошие стихи. Даже грустно стало.

– Как – грустно? Сами же говорите – хорошие.

– Расстаться нам придется. Оттого и грустно.

– Расстаться? Почему?

– Да потому, что учить вас, дорогие мои, больше нечему. Да-да, абсолютно нечему.

– Но мы же только начали учиться!

– Только начали – и уже все в полном порядке. Рифма на месте. Ритм – не придерешься. И весь ваш осенний набор вполне убедителен: и про листья есть, и про журавлей, и про дождики – ничего не забыто. Все, как у настоящих поэтов. Так что до свиданья, дорогие друзья! Творческих вам удач!..

Помолчали, похлопали глазами, ушами, подумали и говорят:

– Но стихи-то ведь получились плохие.

– Чем же плохие? Хорошие стихи. Рифмы – первый сорт…

– Да слышали уже. И рифмы, и ритм, и не забыто ничего, а стихи плохие.

– Но почему?!

– Потому что все, о чем в них написано, уже было. У других поэтов…

– И про осень золотую было…

– И про журавлей печальных…

– И про листья…

– Это знаете как называется?

– Ну как?

– Это называется – штамп. Литературный штамп. У каждого поэта взять понемногу, перемешать аккуратненько – и все. Стихи будут как настоящие.

– Да, интересные дела получаются. Что же, теперь и про журавлей нельзя писать? И про листья? Какая же осень без листьев?

– Почему нельзя? Можно, но только по-своему. Чтобы ни на кого не было похоже.

– А разве такое возможно?

– Конечно, возможно. Лиза Аникина сегодня читала про листья, помните?

– Ну помню.

– Ни на кого не похоже. И при этом очень хорошо. Лиза, прочти еще раз.

– И в самом деле, прочти, Лиза.

Читали как-то стихи Александра Блока и, в частности, его трепетные «ямбы». И сразу же возник вопрос:

– А почему только «ямбы»? А «хореи» бывают? Или эти, как их там?

– А действительно, как их там?

– Дактили.

– А еще?

Подумали, напряглись, вспомнили:

– Анапесты.

– И наконец?

Амфибрахий так и не вспомнили.

– Вы напоминаете мне Евгения Онегина.

– Все вместе? Одного Онегина?

– Да.

– Интересно, чем же?

– «Не мог он ямба от хорея,

Как мы ни бились, отличить».

– Видите, он тоже не мог. И ему простительно. А нам и тем более.

– Не согласен. Евгений-то Онегин не мог их друг от друга отличить, «высокой страсти не имея для звуков жизни не щадить». А в вас эта «высокая страсть» как бы предполагается. Она, эта «страсть», вас объединяет и собирает здесь, в Четыреста Сорок Восьмой. И неспособность отличить «ямб от хорея» для вас непростительна.

– А что же делать?

– Научиться отличать. Тем более, что это так просто. Основных метрических единиц, или стоп в русской поэзии пять: две двухсложные – ямб и хорей, и три трехсложные: дактиль, амфибрахий и анапест. Пока понятно?

– Пока понятно.

– Поехали дальше. Ямб звучит как «хорей», амфибрахий как «анапест», дактиль надо перевести во множественное число, и тогда он будет изображать себя самого…

– Ничего не понять. Почему они все похожи? Они же разные.