Василий Макридин: Стройное собрание сочинений

Он легко проникает в жилища —
Нам шаги его не слышны.
Он в жилищах крадёт себе пищу.
Не у нас… Его пища – мы.

Цепких лап его мёртвы оковы:
Ни вздохнуть,
ни позвать,
ни сбежать.
И объятия эти суровые
Одному невозможно разжать.

Он упьётся своею силою —
Возбуждает над жертвою власть.
Я врагам не желал бы своим
В его чёрствые лапы попасть.

И когда я вижу в толпе:
Губы сжаты —
глазам кричать хочется,
Понимаю – взломал его дверь
Страшный зверь,
жуткий зверь —
одиночество…

Солнце выпекало
из столицы
пиццу.
Солнце торопилось —
скоро был обед.
Истекали соком
потные девицы,
Перестав разглядывать,
кто во что одет.

Перестали есть их
потными глазами
Потные мужчины —
им не до того.
В мокреньких костюмах
жирными салями
Вяло повисали
на поручнях метро.

Солнце припекало,
солнцу было мало.
Сыром расплавлялся
уличный асфальт.
Жарились машины,
жарились трамваи,
Пицце добавляя
чудный аромат.

Запекалась пицца,
испускала соки,
Солнце торопилось —
скоро был обед.
Я же из столицы,
я к речной осоке
В пригородной кассе
покупал билет.

Солнце не шутило —
солнце голодало.
Съесть оно хотело
целый стольный град.
Убежал из пиццы.
Солнце ведь не знало —
Съеден я любовью…
Чему даже рад…

Ночь… Свет выдыхают фонари.
Моих шагов стук одинок.
Как фантастические твари,
Лохмотья теней ускользают из-под ног.

Ночь… Глаз разучился различать цвета.
Вокруг лишь серых теней комья
Да чёрного чернее пустота,
Чьей грустной музыкой вперёд влеком я.

Ночь… И орды тусклых фонарей
стараются дожить
До первых солнечных лучей…
А ну, фонарь,
нагнись,
скажи!
Неужто сон дневной
тебе милей
горения ночей?…

Ты – не та,
ты – не та…
Но пью я губ твоих нектар.
Пью нектар,
пью нектар,
понимая – яд…

Ты – не та,
ты – не та…
Но объятий пустота
и зовёт,
и завлекает —
полонил твой взгляд!

Ты – не та,
ты – не та…
Налетела,
покорила
и уводит красота.
И иду с тобой,
не зная,
в рай шагаю,
или в ад…

Припорошен город снегом…
Стёрта в порошок любовь.
Полетал я в синем небе —
И в сугроб заброшен вновь.

Припорошен город снегом…
С неба,
с неба,
не спеша,
Хлопья снега,
хлопья снега —
В пепел сожжена душа.

Припорошен город снегом…
Снега скрип – что вскрика звук.
Сыплет под ноги нам небо
Пепел встреч…
Золу разлук…

Припорошен город снегом…
Льдинки слов, сосульки лжи.
Возвращает небо небыль,
Рушит счастья миражи.

Припорошен город снегом…
Снег идёт…
Идёт…
Идёт…
Снег ведь нужен для разбега.
Для разбега
вешних
вод!

Колдовства светлой тайной владея,
По морозной Москве не спеша
Ходит юная стройная фея.
Боже мой, как она хороша!

Белый иней на чёрных ресницах.
Пышным мехом укутана грудь.
Улыбнётся… – ну будто приснится…
Поцелует – всю ночь не заснуть…

Длинноногая, с лёгкой походкой —
Будто в воздух взлетает уже, —
Чертят ножки следы её робко
На снегу…
На бумаге…
В душе…

Синих глаз то ли лёд, то ли пламень.
Сочных губ то ли смех, то ли стон.
Будь старик, будь мужик или парень:
Повстречал – восхитился – влюблён…

Колдовства светлой тайной владея,
По морозной Москве не спеша
Ходит юная стройная фея.
С нею рядом иду,
не дыша…

Тверской бульвар.
Тьму раздвигают фонари.
Я среди пар,
плывущих в поисках незанятой скамьи.
Тверской бульвар —
одна река, в ней две струи.
Тверской бульвар —
ты просто парк,
куда проник автомобиль.

Течёт река.
Гуляет разный тут народ.
Наверняка
здесь кто-то счастие найдёт…
Шуршит листва.
Хоть духота,
но ветерок.
Ну где же та,
что покорит длиною ног?