Иосиф Линдер - Ты выбрал путь… Рубеж 55

Судьба страны с его судьбой связалась,
Всё было в этой жизни, и не раз.
Казалось, жизнь уходит – оказалось,
Вновь начинается уже в который раз.
Военный парень, недоевший хлеба,
Он вышел в жизнь и зашагал по ней.
Победы звёздно-солнечное небо
Всегда в его глазах, до этих дней.
И звёзды на погонах и мундирах
Его ведут по жизни столько лет,
Тепло учителей и командиров
Как наставленье, чтоб найти ответ
На те вопросы, что всегда тревожат,
Что нам порой покоя не дают,
Но ты в пути, и первый бой уж прожит
Границей страха в несколько минут.
Всё тяжелее китель и погоны,
Всё больше седины в твоих висках.
Афганские обманчивые склоны
И пик Пекту в заснеженных горах.
В служебных буднях и в зените славы
Не иссякают мудрость, долг и честь,
И в поколениях, словно в волнах лавы,
Учеников твоих уже не счесть.
Всегда подтянутый, радушный и спокойный,
Общительный, корректный, но не броский.
Чекистской славы генерал достойный,
Ведь это наш Владимир Филипповский!!!

Когда мне в жизни что-то непонятно,
Когда щемит под сердцем и тревога
Скользит змеёй и шепчется невнятно,
Вдруг вспоминается судьбы моей дорога.
Былые годы, люди, имена, столетья,
Мысли, подлости и честь…
Как средоточие порыва в лихолетье,
Где доблесть и жестокость не расчесть.
Проходит время, словно лёгкий пар,
Струящийся сквозь пальцы невесомо,
И жизнью нам вручённый свыше дар
Ведёт по жизни, словно сам ведомый.
Проклятья, страсти, чувства и долги,
Любовь и ложь, предательство и чудо,
Уж коли можешь – просто помоги,
А не цеди монеты, как Иуда.
Когда-то мир способен был решить,
Что может быть ужаснее паденья,
Прервать или оставить жизни нить,
Но смерть прошла, как будто приведенье.
И, сидя в самолёте у окна,
Я впитываю музыки настрой,
Наш вижу дом – ты в комнате одна,
И явь смешалась с сонной тишиной.
Потоки чувств моих, величие греха,
Любви стремление, и совести порыв,
И оголённый нерв, как нить стиха,
А выстрел в спину – поминальный взрыв.
Бросает жизнь порой из края в край,
Где доверять могу я лишь себе,
Но я не обменяю ад на рай,
Ведь каждый раз из ада мчусь к тебе.
Всё было в этой жизни много раз:
Предательство, и гнев, и жажда мести,
Но в жизни есть огонь любимых глаз,
И это значит, что мы снова вместе.

Прости, майор, за матюги,
Прости за грубость без отваги,
Не я в Сантьяго «утюги»
Гонял, как ручку по бумаге,
И у Ортеги допоздна
Я не учил латинос мести,
Но водку русскую до дна
Я трижды пил на лобном месте.
И три тюрьмы успел познать,
Пока дошёл до юга Крыма,
И ковыряли – вашу мать! —
Меня не раз, и били мимо.
Когда-то тридцать шесть часов
Мне оставалось жить всего-то,
Когда-то камеры засов
Мог довести меня до рвоты,
А ты всё думаешь, когда
Тебе дадут медаль с отставкой,
Но жизнь, как каторгу труда,
Не совместят тебе со ставкой.
И скрытный член Политбюро
Не будет говорить: «Обязан!»,
Коль из секретного бюро
Деньгами ты не будешь связан…
Дай Бог тебе построить дом
И счастьем жизни насладиться,
Дай Бог не быть тупым скотом
И сильных мира не страшиться,
Дай Бог, дай Бог, дай Бог, дай Бог…
Но Бог не даст, я точно знаю,
Сам перейди через порог,
Где тридцать лет тебя пинают.
Я за черту давно ушёл,
Но власть и деньги – не отрада,
А что же в жизни ты нашёл?
Подумай – отвечать не надо.
Коль слов таких на свете нет
И голова на грудь склонилась,
Меж словом «да» и словом «нет»
Вся жизнь твоя, майор, вместилась.
Прости, майор, за матюги,
Прости за грубость без отваги,
Прости за то, что я мозги
Пером размазал по бумаге.

Что двадцать лет? Всего частица века,
Чтоб жизнь принять. И я её приму.
Приму за тех, кто сгинул в одночасье,
Приму за тех, кто нас учил всему.
Приму за веру, счастье и несчастье.
Ведь это жизнь моя! И я её приму!

Вот первый раз в бою взведён курок,
И первый раз стреляю в человека,
Кому из нас отмерен больший срок?
Кому из нас уйти сейчас, до века?

Упал товарищ, старший поражён,
А автомат его – в моих руках спасенье.
Спешить не стоит к смерти на рожон,
Но как в руках своих унять волненье?