Алеша Кравченко: Терпкая лирика. Сборник стихотворений

Это – горечь самоистязанья.
Это – боль души и скорбь ума.
Это – за надежды наказанье.
Это – ночь, безмолвие и тьма…

Только это – жизнь. А в жизни надо
Жечь стихи, когда они плохи…
Чтоб – из их огня, золы и чада —
Выросли хорошие стихи!

Кровь стучит в виски глухим набатом,
И в зрачках расширенных смятенье:
Жизнь – невосполнимая утрата,
К черной плахе черные ступени…

И уже не властен над собою.
Тьма свечою ранена смертельно.
Что случилось? Просто – взяли Трою…
И рыданья сердца беспредельны…

Немыслим мир без выдуманных правил,
А правила, увы, не лучше нас…
Я Пушкину письмо вчера отправил…
В нем сетовал на время и на власть.

Не шуточно пенял ему на Бога,
Мол, тот забыл о взбалмошной Руси.
Добавил, что меня с супругой Гоголь
В апреле на премьеру пригласил.

Еще писал, что старику Монтеню
Присуждена Гонкуров в этот год.
Протоирею Александру Меню
Был жалован чудеснейший приход.

Писал, что Льву Толстому в Курской битве
Рабочая повреждена рука,
Что сочинил чудесную «Молитву»
Мальчишка из Тенгинского полка.

Что Достоевкий – глыба из гранита —
Отправил Митю строить Беломор.
Чаи гоняли Федоров и Сытин
Под байки, что рассказывал помор.

Что Пастернак тысячелетьем правит
И за сестру свою хлопочет у царя,
Что Блок и Гумилев сидят в «Варшаве»,
С конквистадорами по-русски говоря…

Что жалованье Филдингу подняли,
А По уже который год не пьет…
Уайлду ставят памятник в Версале,
Сент-Женевьев по осени цветет.

Как с новостями эдакими выжить?
Как человеку это рассказать?
Я в человечестве Всевышнего не вижу,
Хотя, как звезды, выкатил глаза…

Письмо я запечатал и отправил,
И начал новое. Ведь римский друг – далек.
Раз, мир немыслим без каких-то правил,
Я их не повыдумывать не мог!

Гляжу я на небо, как будто в былое,
И годы, что прожиты, тихо листаю.
Они не покрылись забвенья золою.
Они незабвенны – пора золотая…

Но мысли печали роятся украдкой:
А может быть – в детство вернуться? Вернуться…
От детства остались лишь строчки в тетрадках,
Да в небе – Луны золотистое блюдце…

Человек, Которому Больно,
О своих не расскажет муках.
Лишь печаль свою неземную
Он в прекрасных выразит звуках.

Так, что, их услыхав однажды,
Вы воскликните: «Вот – счастливый!»
С каждым звуком ему больнее,
Но смеется он молчаливо…

А когда переполнит сердце
Боль его и рванет: «Довольно!» —
Не поможет никто на свете
Человеку, которому больно.

И останутся только звуки,
В тишине парящие вольно.
А придет ли другой такой же
Человек, которому больно?

Вот занавес. Аншлаг. Театр бурлит.
Идут «на бис» счастливые актеры.
Нет лишь его – действительно убит —
Перестарались, видно, бутафоры…

Клинок был настоящим. Сквозь камзол
Он грудь незащищенную ужалил
И сердце обнаженное нашел —
Нет ничего безжалостнее стали…

Совсем немного выпачкан манжет,
Но это – кровь врага! Точнее – краска…
И лишь лампада льет печальный свет
На застывающую умершего маску…

К чему теперь слова, друзья, врачи?!
Одним ударом решены все споры.
Он больше не страдает. Он молчит.
С ним кончено! Спасибо, бутафоры!