Татьяна Славская - О, тайные природы письмена… Светопоэма

душа живая горько, тихо плачет.
Взмахнув крылами – ну а как иначе? —

преодолев земное тяготенье,
прозрачной, лёгкой, призрачною тенью

я взмыла вверх, решимости полна…
Пятном далёким брезжила луна,

был воздух густ и тёмен, и зернист —
уже не воздух, а само Пространство,
куда наш путь земной, что так тернист,
ведёт нас всех с упрямым постоянством.

…Огни земные светом из окна
о возвращеньи мне напоминали,
а круг луны – о, как близка она, —
меня манил в неведомые дали…

Но… почему такая тишина —
ни плача здесь, ни шороха, ни звука…
А там, внизу, из каждого окна
меня и дом, и свет земной аукал.

«Ау-у… вернись, там пусто и темно,
а здесь огнями хоть одно окно
в любую ночь, всегда, – освещено…»

И, крылья опустив, я пала вниз,
от сна очнувшись перед приземленьем.

Спасибо вам, часы мои ночные,
полёты, в коих выпало понять:
они во мне – мои огни Земные,
и тернии Земли, и благодать.

Днём, случайным средь множества дней,
на тропинке забытого сада
паутины ветвей, паутины ветвей
я коснулась нечаянным взглядом.

Так бывает и в нас
в некий, горестный, час:
перепутаны тонкие нити
наших споров с собой,
наших связей с судьбой —
вязнем мы в паутине событий.

В паутине житейских баталий,
суеты и привычных реалий,
в паутине тоскливых сомнений,
неудач, передряг, невезений…

Но потом… донесенный ли ветром?..
тихий свет, словно солнце сквозь ветви,
вдруг проступит в душевной глуби…
Тихий свет… И пойдут на убыль

те бесчисленные печали,
что нам жизнь по сей день омрачали.

А за ними и все невзгоды,
все житейские непогоды,
неувязки, тревоги, сбои,
растворившись, сольются с тьмою.

И останется только это —
точка света в душе, точка света,
что осветит – я верю! – собою
всё, что мы называем Судьбою.

Точка света всё ярче, сильней —
этот свет мне насущнее хлеба!
… В паутине ветвей, в паутине ветвей
проступают и Солнце, и Небо.

Бывают дни, что круги ада, —
в них дух разлада и распада,
и очевидно лишь одно:
как много, Господи, нам надо,
как мало, в сущности, дано.
Тогда, отчаяньем ведома,
бегу из сутолоки дней,
и лес, что в двух шагах от дома,
дает приют душе моей.
И в миг, когда на сердце камень
житейских распрей и обид,
дано мне ствол обнять руками
и одиночество избыть.
И, прислонясь щекой к берёзе,
я не пытаюсь отличить,
её ль, мои ли это слёзы
стекают землю окропить…
И лишь пройдя сквозь круги ада,
сквозь все невзгоды и печали,
в конце пути, а не в начале,
понять мне было суждено:
как мало, в сущности, нам надо,
как много, Господи, дано.

– Это – нежность. Просто нежность.
Неба синь. И – белоснежность
облаков на этой сини…
– А ветвей штрихи и линии?
– Это – тоненькие нити
нашей связи с Мирозданием,
это – ниточки наитий,
что ведут к самопознанию.
– Вы меня не убедите.
– Что ж, начните… с созерцания.

Мне кажутся волнами, кажутся волнами
зелёные кроны, что ветром наполнены.
Они не сравнимы с морскою волною,
что радует нас красотою земною, —
зелёные волны царят в поднебесье
как музыка сфер, как дыхание весей,
меня поднимая своей красотою
над всею житейскою суетою.

И если вдруг вспомню те кроны невольно я —
рассудком я их воскресить не вольна, —
дыханием чистым , зелёными волнами
прихлынет к моим берегам тишина.
И если душа моя знает, что где-то
в сомнениях тонет душа утомлённая,
туда посылаю я волны зелёные
Добра и Любви… И Надежды. И Света.