Ольга Сорбонна - Голь перекатная. Книга стихов

Неразумною бабочкой сяду к тебе на ладонь;
Что ты сделаешь, милый? прогонишь меня ты дыханьем?
Иль рассматривать будешь, как странный несбывшийся сон?
Или в серых глазах удивленно мелькнёт узнаванье?
Только крылья мои так нежны; я молю, их не тронь,
Не касайся узора их даже любовным лобзаньем.
Я лечу к тебе, милый, лечу на горячий огонь;
Пусть не птицею – бабочкой лёгкой навек отменив расстоянье.

Жить без тебя? наверное, сумею —
Ведь я не из ребра, а из огня,
Ведь я – Лилит, мой милый, а не Ева.
Твоё томленье – это часть меня.

Ты – мой родник в иссушенной пустыне,
Но лучше путь от жажды я умру,
Чем стану хоть на миг твоей рабыней,
Чем пламень уподоблю я ребру.

Иди ко мне! Любить – с тобой на равных,
Коль на двоих один огонь горит.
Иди ко мне! Я – искра, пламень, лава —
Ведь я не Ева, милый! я – Лилит!

Троя, мой милый! Пожары и пепел.
Битвами смертных натешились боги.
Даже алтарь осквернили ахейцы,
Ныне рабы – все былые пророки.

Троя, мой милый! Разрушены храмы,
Ветер приносит песок из пустыни.
Слёзы Гекубы, страданья Приама
В честь светлоокой Паллады Афины.

Троя, мой милый! Костёр Ахиллеса.
К смерти плывёт гордый царь Агамемнон.
Ныне свершилася воля Зевеса,
Слава героям – и слава бессмертным.

Запах гари въедается в кожу,
В волосах – клочья серого пепла.
В этом городе нету прохожих,
В этом городе боги ослепли.

Дым пожаров летит над домами
И испуганно воют собаки.
Хруст углей под моими ногами.
Мародёры, убитые в драке.

Чьи-то храмы с обломками статуй.
Старый жрец на алтарных ступенях.
Своей смертью Ареса порадуй!
Дым пожаров. Агония. Пепел.

Запах горя въедается в кожу.
Горечь в горле, удушливый кашель.
Здесь уже никому не поможешь.
Мёртвый город. Дым, пепел и сажа.

Средь горных круч в недальней стороне
Раскинулась цветущая долина,
При Солнце хороша и при Луне,
Там жители прекрасны и невинны.

На этом месте прежде рос анчар,
Своим дыханьем отравив долину,
Делясь великолепьем смертных чар
Сполна со всеми, не наполовину.

Вокруг него земля была мертва
И в пышных ветвях не гнездились птицы,
Сюда не забредали божества
И даже дождь не смел сюда пролиться.

И пеплом становилось всё вокруг;
В листве анчара насыщался ветер
Могучим ядом; сеятелем мук
Летел он дальше, более не светел.

Летела гибель от его цветов
На ближние и дальние селенья;
Их аромат был чуден, но суров,
И от него не знали исцеленья.

И стал тот край вместилищем легенд,
В обход долины путники шагали,
Десятки лет никто из них не смел
Пересекать тропой юдоль печали.

Никто спасенья от беды не знал,
И колдуны, свои творя заклятья,
Анчара сок не капали в отвар,
Боясь лишь смерти – вовсе не проклятья.

Так посредине выжженной земли,
Не ведая раскаянья и боли,
Стоят на поле битвы короли —
Так и анчар стоял на смертном поле.

Но злу на свете тоже есть предел,
И стало чахнуть гибельное древо;
В урочный час последний лист слетел —
И старый маг вошёл в долину смело.

Едва дыша, он свой разжёг костёр —
И запылали ярко ствол и ветви.
Сидел волшебник, свой потупя взор;
От глаз его и звёзды бы померкли.

В огне костра трещал, сгорая, яд,
Анчар же серым пеплом становился;
Седой волшебник, поднимая взгляд,
Тому, что жив, с улыбкою дивился.

Когда же прогорело до золы
Кострище, маг за новый труд принялся —
Все корни он исторгнул из земли
И ядом до костей он пропитался.

Найдя в земле последний корешок,
Сложил всё вместе, слабо улыбнулся,
Огнём очистил всё вокруг, что смог, —
И дух его к богам его вернулся.

И с той поры долина расцвела,
Весна на ней нежна и благодатна,
Цветёт там вереск; каждая пчела
Летит к нему, и с ношею – обратно…