Татьяна Славская - И в зеркале моём, и в зазеркалье… Стихи и проза

В начале было Слово. Но его
мы забывали в жизни нашей бренной,
и слов иных азарт и волшебство
нам в душу проникали постепенно.
Рассвет. Надежда. Небо. Синева.
Очаг. Огонь. Блик. Отблеск. Отраженье.
Какие есть прекрасные слова!
Движенье. Первозданность. Постиженье.
Ах, слово, слово, – свет и колдовство…
Прикосновенье. Нежность. Бесконечность.
Естественность. Природа. Мастерство.
Пленительность. Нечаянность. Беспечность.
Но есть совсем особые слова.
Дыханье. Дух. Смиренье. Состраданье.
Слова, что прорастают, как трава,
из чрева лет, из глуби мирозданья.
И нам дано их слышать, им внимать,
неспешно в их теченье погружаться,
и обретая – вечно удивляться,
и постигая их – воссоздавать
их тайный смысл, их суть, первооснову…
Я верю, что в начале было Слово,
что из Него возникли те слова,
как в океане жизни острова.
Дыханье. Дух. Смиренье. Состраданье.
И наша встреча с ними, как венчанье.

Не говори: уходит всё бесследно,
а тихо на ладони подержи
какой-то миг – не первый, не последний,
один из тех, что подарила жизнь.
Пусть будет он и сумрачен, и страшен, —
ты сумрачности этой улыбнись:
огромна, бесконечна – только жизнь,
миг – только миг. Нелёгкий – преходящ он.
Но если вдруг захочется судьбе
миг счастья бросить на ладонь тебе, —
будь с этим счастьем сдержан, строг и чуток,
оно не терпит неуместных шуток.
И если сердцем к прошлому приник —
взвесь на ладони жизни каждый миг.

Неужто в нас – ни веры, ни любви
не отыскать – зови иль не зови?
Неужто – ни Аллаха, ни Христа,
ни храма, ни молитвы, ни креста,
ни истины, ни крестного пути?
Неужто – и трава хоть не расти?
Ни прошлого, которое в чести,
ни берега, к которому грести?
Ни совести, дабы произнести
в последний миг последнее «прости»?
… Но есть надежда это обрести.

На первый взгляд – всё невпопад.
Но взгляд второй вдруг обнаружит
тот скрытый смысл, который служит
поступкам, мыслям и вещам.
А третий взгляд – и ясно нам,
что ничего ещё не ясно,
что разбираться ежечасно,
и знать, и пробовать, и сметь,
то понимая – не уметь,
а то уметь – не понимая,
но каждым мигом отбирая
священной Истины зерно.
Одно.

История? Политика? Любовь?
Всё это – «Я» в различных измереньях,
в движеньи сил, в разладе, в измененьи,
и жизнь, и тлен, и прошлое, и новь.

Я – в этом мире. Мир – во мне.
Но что же – в центре, что – вовне?
И где граница? Нет границы
меж тем, что видится, что мнится…
И в каждой точке мирозданья
живое тонкое сознанье,
единство и разъединённость,
безмерность и определённость,
и в каждом миге бытия
есть прочность и незащищённость,
своя живая протяжённость,
есмь и Вселенная – и Я.

И радости, и боли, и тепла —
мне, неуёмной, всё казалось мало…
Какой ещё тропою не брела?
Каким ветрам лица не подставляла?
В каком лесу не собирала хворост?
Чей не признала храм или костёл?
И кто чужой – печальный или хворый —
в моей душе приюта не нашёл?
И в том пути, живом и непреложном,
любя, надеясь, веруя, скорбя,
я постигала, что одно и то же —
найти себя и выстрадать себя.

И снилось в ту ночь
что-то странное мне:
я к Истине шла
в этом призрачном сне,
и свет её брезжил
в туманной дали
у самого-самого
края земли.
Сон смутен и зыбок,
и трепетно-тонок,
путь к Истине – тёмен,
хоть свет её виден…
Вдруг слышу —
у ног моих плачет ребёнок
от мне неизвестной
и горькой обиды.
И пусть различить
в этой тьме его трудно,
он смотрит мне в душу —
покорно и мудро.
К нему я склоняюсь,
тяну к нему руки —
всё глуше, всё дальше
печальные звуки.
Что делать?
Кто даст мне на это ответ?
Где путь,
что начертан судьбой?
С одной стороны —
манит Истины свет,
и плачет ребёнок —
с другой.
Он смотрит мне в душу
покорно и мудро…
И тут я проснулась —
за окнами утро,
и светлое небо
зовёт улыбнуться…
Но мечется сердце
в тоске и тревоге —
нет, лучше бы мне
никогда не проснуться,
чем бросить ребёнка
на тёмной дороге.