Олег Левитан - Дорожное эхо

И, может быть, надо не жизнью такой удручаться,
и ближних своих, и весь мир проклиная за это,
а просто до праздника, просто до звездного часа —
стоять на ветру и листву поворачивать к свету…

Развиднелось. Вышел месяц бледнорогий.
Печи топятся в домах. Собака лает.
А по сирой, по заплаканной дороге —
по колдобинам колдунья ковыляет…

В глине вязнет посошок. Шаги со всхлипом.
Вот идет она деревней, а за нею —
то береза разжелтеется, то липа,
то осина с кленом разом покраснеют.

Вот идет она к забору, за которым
дом со ставнями, где я лежу в постели.
Посошком стучит в ворота по запорам:
«Эй, откройте! Ночью птицы улетели!

Не живет ли здесь чужак с душой из камня?
Нынче птицы за сто верст такого чуют.
Дайте глянуть на него хоть в полглазка мне!
Вам помочь, да и ему помочь хочу я…»

Ей хозяйка отвечает: «Постояльцем
я довольна, уходи, нечиста сила!»
А она в глаза ей глянула и пальцем —
узловатым, крючковатым – погрозила.

И сказала: «В раззолоченные чащи
не сегодня-завтра стужа прокрадется.
Не глядеть бы вам на свет былого счастья,
как на звезды из глубокого колодца!»

Я проснулся, удивившись сновиденью.
Я подумал: «И приснится же такое!»
Сигарету закурил, пришел к сужденью:
«Это все от духоты. Окно открою…»

И увидел… Утро. Месяц бледнорогий.
Печи топятся в домах. Собака лает.
А по сирой, по заплаканной дороге —
по колдобинам колдунья ковыляет…

Вчера бюро прогнозов обещало,
что будет дождь, и ветер восемь баллов,
и листопад, и слякоть…
А с утра —
я выглянул в окно: еще смеркалось,
но что-то там шуршало и плескалось —
я не узнал знакомого двора!
Сарай наш превратился в балаганчик,
фонарь – в люминесцентный одуванчик,
корявый клен – в ажурный фейерверк;
из труб шел дым изящного покроя,
и нежный снег – безумие какое! —
выпархивал из облачных прорех…
Глаза зажмурь – так он нелеп:
летящий,
сентябрьский, пуховой, ненастоящий…
Все перепутал – месяц и квартал!
Еще никто на осень дум не тратил —
покупки шуб не примерял к зарплате,
листвы не мел, щелей не конопатил,
лохматых астр с лотков не раскупал!..
И самому себе скажи украдкой:
в природе все должно быть по порядку,
бюро прогнозов – нужное бюро!
Но, даже отвернувшись от подарка,
открой глаза – как празднично, как ярко,
смахни слезу – как тихо, как бело…

Иней на окнах. За ними мороз…
И неохотно душа просыпалась.
«Чаю бы, что ли?» – бубнила под нос,
зная, что в ведрах воды не осталось…
Нечего делать, и долго, с тоской
к стенке откидывала одеяло —
тусклая, с заспанной правой щекой —
и собиралась, пальто надевала.
Ведра брала, выходила за дверь.
Льдистой дорожкой прошла палисадник.
Но – поскользнулась! И только теперь —
в кроне березы – увидела праздник!
Там воробьи… или нет, снегири…
нет, воробьи, розовея от солнца,
так гомонили, что, черт побери —
тут и глухой, обомлев, поскользнется!..
То-то ей солнечно стало самой —
улицей топать по правой сторонке,
дергать рычаг и обратно домой —
полные ведра нести от колонки!
И обращалась к заботам душа.
Силы давала ленивому телу.
И, несомненно, была хороша —
а как упрямилась,
как не хотела!..

Милейший кот, намойте нам гостей!
Пожалуйста, ведь вы уже поели!
А у гостей есть уйма новостей.
Мы б посидели, выпили, попели…

И кот сигает в кресло прямиком,
и долго, снисходительный, как ментор,
наслюнивает лапу языком,
проникнувшись серьезностью момента!

И я всерьез на эту ворожбу
смотрю и представляю, как сейчас вот —
у друга мысль ворохнулась во лбу:
«Заехать, что ли? Видимся не часто…»

А вот – второму вспомнилось о том,
решил зайти за третьим и четвертым…
Давайте все!
Мы вас с моим котом
прекрасно встретим!
Час езды,
чего там!

А если кот талантлив, то и та,
что до сих пор нет-нет да и приснится,
возьмет да и заявится в места
забытые —
к былому прислониться…

…И стану ждать гостей я дотемна.
И лишь когда опять все станет ясно —
я закурю, налью себе вина…
И выгоню кота – за тунеядство.