Виктор Кротов - Когда-нибудь стает снег. Избранные трёхстишия

Книга избранных трёхстиший составлена на основе большого неизданного «Собрание трёхстиший». Выбирая лучшее (сюда вошла примерно шестая часть), я стремился вместе с тем отразить общую композицию «Собрания трёхстиший», которая сама по себе явилась результатом значительной работы – внутренней и текстовой. Поэтому сохранилось деление на книги и циклы, хотя циклов стало меньше, а каждый из оставшихся точнее было бы обозначить словами «Из цикла…»

Вместе с тем многое сделано, чтобы это избранное стало самостоятельной книгой.

Здесь собраны трёхстишия за 1972—1994 годы, но ставить дату под каждым из них было бы неверно: ко многим я возвращался не раз, иногда через долгое время. Циклы тоже образованы скорее по внутренней хронологии, чем по времени написания.

Стихи мои долго нигде не печатались. Но именно отсутствие публикаций позволило трёхстишиям, вошедшим в эту книгу, стать почти такими, какими они должны быть.

Рад буду получить отклики на эту книгу по адресу: krotovv@gmail.com.

Проснуться хоть на миг,

взглянуть на мир утренним взглядом

и – уже не заснуть.

Всё вокруг понятно и просто.

Таинственное и неясное

пчелиным роем гудит в груди.

Так долго любовался хлопотливым дятлом,

что тот улетел, подумав:

ему что-нибудь от меня нужно.

Какое прекрасное утро, – сказал сосед. —

Только жаль, что скрипит снег.

Не подойдёшь к зайцу на верный выстрел.

Это стенд для испытания философий, —

объяснял сотрудник патентного бюро, —

любовь, зубная боль, коммунальная квартира…

Мир полон тайны.

Мы плаваем в ней, не замечая её,

как пучеглазые океанские рыбы.

Пол такой горячий.

Это от солнышка.

Ты почувствуй ногами, почувствуй!

У меня теперь совсем другой плащ,

и новые тапочки, и новая шляпа.

Я вообще теперь новый король.

Ворочаешь бурые глыбы дел,

мудро бормоча:

тщетны труды человека под солнцем…

Мир прокурен,

и некуда открыть форточку.

Всё надсаднее кашель прогресса.

«Моё! Моё!» —

кричит ребенок.

Мой ребёнок.

Не кривя душой, говорю: нет, я занят.

Кладу трубку.

И снова – свободен.

Улицы полны детьми,

играющими во взрослых,

детьми, которым уже не вырасти.

Как путешественник,

я ухожу в твои глаза…

О, дай мне Бог однажды не вернуться!..

Сижу возле твоего дома,

дожидаясь назначенного часа…

Звенят пересохшие листья кленов.

Шапито прикрыл нас брезентовой ладошкой

и радостно смеётся,

как беззаботный ребёнок.

Даже «да» и «нет»

гуляют в обнимку

на празднике по названию «ты».

Мы приятели в мире, где свадьбы и роды.

Мы друзья в мире мыслей и радужных слов.

Мы влюблённые в мире надежд и мечтаний.

Самый непонятный для меня день:

чем я жил

в канун нашей первой встречи?..

Идём, глядя в глаза друг другу,

и добрый город

прячет нас от знакомых.

Стоим, обнявшись, на пустыре.

Всё вокруг в голубой пыли цементного завода.

Но и отсюда не хочется уходить.

Высшая честь – сотворение счастья.

Вот хватило бы денег

на две тысячи метров алого шёлка.

Мелькание солнца в листьях камыша,

поцелуи, смешанные со смешными словами.

В любимых глазах – то радость, то печаль.

Твоя фигурка для меня – душа толпы,

сердце города,

смысл уличного движения.

Опало пламя нашего приюта…

Ах, целая свеча уже сгорела…

Как кратко наше долгое свиданье!..

Милая бабушка Невозможность,

как ласковы твои ладони,

как сладки твои лакомства…

Как будто снова стал мальчишкой…

Так давно

не ждал я светлых писем.

Помню тебя, как помнят море —

помнят, что оно живое

и совершенно ни с чем не сравнимое.

Твой образ, призываемый воображением,

уже падает от усталости,