Алексей Галыгин - Неподкупная поэзия. Альманах 2016 г.

равно-действие, —

Равноправие…

Так легко я жила по «правилам»,

Так «заботливы» были «правые»,

Так ничтожно мое ничтожество:

Выходите на бал одиночества!

Я чертей накормила досыта!

Но они полегли с отравлением,

С головным, кровяным давлением,

Что не стало в душе им места.

В тесноте захотели мести.

Черти, вы – одиночества тонкости:

Из кладовок достали колкости

И пошли к мужикам, циничные,

Показать, каковы отличные.

Вышло первым Его Достоинство

И назначило цену немалую.

Мужики же дела не справили…

Мужики же теперь – не балуют:

Равноденствие, мол,

Равно-правие!…

Ты разукрасил мир вокруг меня.

Его ты сделал ярким, разноцветным!

Сияет он и в пасмурности дня,

В дождливом утре

Этим странным летом.

И сердце, то, что билось под замком,

Распахнуто теперь навстречу миру!

И я пишу! Об этом и том,

И о тебе…

«Не сотвори кумира»…

Уверенности больше, и любви.

Я чувствую, как становлюсь нормальной.

Не как вчера, с последним визави,

Была надменной фразою банальной.

Ты – разукрасил мир вокруг меня!

А надо тебе это иль не надо,

Ты скажешь позже,

А пока, любя,

Я – по делам.

В московскую прохладу.

Это поэзия кровяных телец,

Шумом в ушах, рябью предглазий,

Эта поэзия, как свинец,

Давит невыполнимым приказом

Разлить чернилами на листах

(Всегда есть риск захлебнуться словом),

Пульсирует болью в седых висках,

Бьет зеркала, бродит по дому,

Не отбрасывая теней шумит,

Заслоняет, туманит зрение…

Это поэзия бледных дней,

Бреда в иносказаньи времени.

Ты однажды поймешь: поэзия

Это все, что случилось в начале,

А не то, что было в конце.

Что поэзия – не в свинце,

А в печально-тихом причале,

Или в светлом небесном дворце,

Где застыли мечты и мерцали

Звезды-камни в волшебном ларце.

Ты поймешь, что поэзия —

Это в начале…

Но уверуй сперва, что она —

Не в свинце.

Прикрой глаза ладонью,

Закусив свой рот,

В священном страхе.

Не пей крови вороньей —

Убьет.

Смотри, как бьется кровь

В перстнях,

Как на губах

У вурдалака…

Сегодня еврейская ночь,

Ночь священного брака.

Где солнца круг сошелся с лунным рогом,

И звездами усеялся покров,

Они звенят и пляшут над пологом,

И выкипает кровь

Из камня

Из камня душ,

Где в клети заключен

Мой дух

Обвенчан? Разлучен?

..Смотри, как бьется кровь…

Не ты, не я – здесь, не другой,

Не разойдемся, не сойдемся.

Мой мир остался за чертой

Непревзойденных парадоксов.

Я антрацит, я отсутствую,

Я выпадаю из ряда

Плена логики смыслов,

Значения их выкрадывая.

В черноте чернот буйствую,

Исхожу соками,

И, растворяясь в Господе,

Я отрицаю Бога.

Я антрацит, отражающий

Весь спектр реальности,

Падающий, дрожащий,

Вбирающий все тональности.

У мира себя выигрываю,

И в вакууме безличностном,

Я в пустоте вибрирую,

Воссоздавая смыслы.

Ой, в рядок стоят сестры белые,

То березоньки от снега дебелые,

По зиме я босиком бегу к матушке,

Бегу к ласковой моей, на оладушки.

Мать меня накроет метелями,

Да пуховым платком отогреет,

Убаюкает своей колыбельной,

Я у матушки усну на коленях,

Я у матушки усну на коленях,

Я у матери засну на коленях…

Перья летят, пух и перья.

Смотрю – не верю.

Багряной покров стелится,

Сажа на белых лицах,

Пух и перья…

Рябиной давленой на снег

Лягу.

Снег кровавый жнут

Ятаганом.

Светлеют лики,

Свет льется

Сквозь бойницы-оконца.

Солнечные блики

В глаза бьются.

Над стаей вороньей

Руки простерлись —

Воровьи.

Вербену жевать с ветвей,

Сжимать в ладонях.

Крик в рассвете застыл —

Славься!

На одном поле

Ложью молитвы

Колосятся.

Звоном колокола

Зайдутся.

Братья перелетят тьму —

Вернутся.

В светлый час, день весенний —

Славься!

Восстану из гроба —

Воздастся.

За черные перья,