Анатолий Михайлов: О разном – 2. Из Луганска

Да, опять я уезжаю,
И ты ж прости меня.
Что прекрасно знаю,
Тихо бросаю я тебя.

Три раза обманула
И не хочу простить.
А в душе наследила,
Мне это, не забыть.

Зачем тихо шептала,
Слова любви в ночи.
Но сердце обокрала,
Теперь уж не стучи.

Да я по белу свету,
Опять пойду пешком.
Может так к ответу,
Приду с тем мешком.

Не нищенской сумою,
С протянутой рукой.
Встретимся с тобою,
И буду вновь чужой.

И я это знаю точно,
Ушёл не первый раз.
Хочется всё срочно,
Не ждав тот же час.

В жизни нет такого,
А только на словах.
Да побеждает снова,
В деле полный крах.

Суетится бабка-старушка,
Загоняла она бедного дедка.
Едет к деду с бабой внучка,
Печь кровинки надо пирога.

В сусеке скребёт стараясь,
Чистит он, молча её бока.
Бабка, деду мило улыбаясь,
Месит тесто, но не спеша.

И заиграла хмельная опара
И ударила в жесткие бока.
Дед ты топи, больше жара,
Пропеклось, чтобы не горя.

А придет внученька родная,
Выросла, стройнее её стан.
Но для них она ещё молодая,
Не растет, будто по часам.

А выше она бабушки и деда,
Перегнала тут подруг своих.
Ростом уже выше их соседа,
Но и есть не мало, за двоих.

Ей тортик бабка выпекает,
Молода она и нужно поесть.
Деда тихонечко баба ругает,
Да не дает совсем присесть.

Да для них она роднее дочки,
Ведь течёт в ней и их кровь.
Родилась она, вот расточки,
После это выросло в любовь.

Тихо два деда на завалинке сидя,
И затягиваясь дымом не спеша.
Спорили они, болтая меж собой,
Кто же лучше и кто был герой.

Один сказал: «что после войны,
Тогда по линии партии повели».
Другой ответил: « с той поры,
Коммунизм строил для страны».

Первый сказал: «я высоко летал,
Так высоко и сам тогда не знал.
Если б вдруг упал с той высоты,
Не поднять мне больше головы».

Второй ответил: «землю пахал,
Хлеба сеял, после жнива убирал.
Не стремился из деревни никуда,
Здесь родился, здесь моя земля».

Первый сказал: «объехал страну,
Колхозы строил и пахал целину.
Но мест роднее наших не видал»,
Потом задумался, сидел молчал.

Второй из солидарности молчал,
Задумался, но что-то вспоминал.
И взглядом своим оглядывал поля,
Там колосились их пышные хлеба.

Поняли тогда они планеты сыны,
Нет родней, им их матери земли.
Как бы высоко ты там не летал,
Помни её и чтобы ты не забывал.

Не люблю толстых женщин,
Почему, даже сам не знаю?
Будто бы в каменном веке
И я там себя представляю.

Ну и как же такая убежит,
Или ж спрячется она куда?
Ведь себя же не защитит,
Ни от тигра, ни от слона.

Там не уйдёшь и погулять,
Да и на охоту не пойдёшь.
Её же ведь надо защищать
И от тоски с ума сойдёшь,

Ну, а кто быстрей худеет,
Так и попробуй догадайся.
Кто над кастрюлею говеет,
Если догадался, улыбайся.

И толку, что хозяин есть
И родник бьёт под боком.
Ну иногда заскочит тесть,
Редко, выпить ненароком.

Мне надоело всё как есть,
Лучше пойду тигра позову.
Да будет, что ему поесть,
А я ж тогда к худой уйду.

И с тех пор любят мужики,
Длинноногих, малых, худых.
Теперь не худеют с тоски
И не уходят от жён своих.

Слово худое, треклятое, злое
Вырвется, его не вернуть.
А ты потеряешь тогда дорогое,
Вселятся думки, не уснуть.

Ведь о хорошем все помолчат,
Оступился, тут же кричат.
Да добавляют то, чего и нет,
У пересудов свой ответ.

Для них всех всегда плохой,
Даже если ты золотой.
В чужом глазу иголку видать,
У себя не хочешь замечать.

Не нужно бросаться словами,
Земля не горит под ногами.
Зачем делать зло для других,
Ведь от этого лишь псих.

Для чего злые сплетни слова,
Там же всегда лишь беда.
И зачем кого-то нам склонять,
За других нервы трепать.