Александр Беляев: Плащаница. Мистические поэмы

Убежать, но куда? В осознанье
Мятой простыни, пестрых стен,
С ожиданьем картины ранней
В череде погребальных сцен?
Нет, забвением нечто иное
Ослабляло глазниц накал,
Исцеляющей пеленою
Прикрывало немой оскал
Злого духа болезни детской,
Отвлекая и уводя
То к размытости бессловесной,
То – в чеканную дробь дождя.

О болезни уходит память,
Но, к смутный позыв взлететь,
Остается перед глазами
Погруженье в земную твердь.
То ли мой длиннорукий пращур.
Огнеборец глухих пещер,
Подсознания темный ящик
Продырявил, оставив щель
В убаюкавшую безопасность
Подземелья, в тепло и сушь,
Где лишь искр хороводы гасит
Черной пастью огромный уж.
Или к радости землеройки,
Ловко юркнувшей в узкую щель,
Я молитву шепчу: «Укройте,
Недра в теплом своем плаще.

Без движенья? О нет, вначале
Беспросветная сеть дождя.
Безнадежностью мутной залит.
Серым призраком день блуждал,
Даже мысль надоевшей влагой
Пропитал, словно ваты ком,
Поздней осени дав присягу
Вечной хляби блюсти закон.
С неуютом сырой канавы.
Где лишь плесени царство – цель,
Без надежды на святость права
Пляску света ловить в прицел
Глаз, смеженных в роем камина,
Рук, вкушающих ласку дня,
После танца грибного ливня.
Холодящую дрожь уняв
И тогда возникала сила:
Вместе с зовом в тепло глубин
Заполняло густым белилом
Ощущенье: «Любим! Любим!»
Верь! Праматери примет лоно.
Завернись же в литую сушь
Плодородья планеты сонной,
Если в тягость осенний душ.
И, как полная жизнью сфера,
Без удушья и мрака мук
Я легко погружался в недра
Под таинственный светозвук.
Не убудет земная нежность —
Пожеланье усопшим пух —
Не разверзнутой бездны скрежет —
В тихом шелесте пены путь.
Словно только теперь я дома,
Словно сброшен тягчайший груз,
Словно твердь подо мной невесома
И ничто не стесняет грудь.
Пред бесчисленностью лабиринтов
Страха не было – дом есть дом,
В череде дорожденных ликов
Я был странным чутьем ведом,
словно мамы забытый голос
Из младенческого забытья
Вдруг бесформенный вспомнил космос,
Нежа в зыбких своих сетях.
И на этот призыв извечный
Мы, сошедшие в мир теней,
Стаей дымных клубов беспечной
Проникаем в густую немь.
…………………………….
Годы канули, дни, кто знает?
Нами ведал иной отсчет.
Я очнулся в огромном зале,
Сознавая себя свечой,
И сквозь тьму, в тишине глубокой
Прозвучал осознанья гром:
«Ты вернулся к своим истокам
И отсюда начнешь подъем»

Где ты, где?

В студеной воде?

В горючей слезе?

В колючей лозе?

А, может, в грозе?

И где-то еще…

Увита плющом,

В усталости плеч,

В забытости встреч,

В ночном кутеже,

В крутом вираже,

И просто – в окне…

В смолистом бревне,

Что тлеет в печи,

И губ твоих след

Растает в ночи

И вот уж забыл…

А память молчит,

И нет ничего…

Лишь эхо: «Ушло…»
……………………….

Грусти чертог,

Райские ль кущи,

Вечен поток,

К свету несущий.

Щепочка-плот —

Веры ладейка —

Тьму рассечет

Огненной змейкой.

Знаешь обряд?

В ночь на Купалу

Рябь озарят

Свечкою талой

Сотни венков

Пущенных в воду, —

Пламенный зов

К юноше—году.

Мутным пятном

Лик Гималаев.

К Ганге ночной

Светлою стаей

Тихо плывут

Белые сари —

Видимый звук

Суросундари.

Прошелестят

Галькой прибрежной,

Светом в горстях,

Пеною нежной…

Долго огни

Желтой крупицей

Будут роднить

Строгие лица,

Чтобы излив