Знаю: Рождественская – моя! – будет ночь!
Степка. Ведь ты не придешь —
к окошку роддома.
* * *
– А ты куда, старуха?.. Че тебе здесь надо?.. Это не собес, это квартира.
– Я к ним пришла.
– Баушка! Да ты че-то спутала. Здесь такие не живут и не жили никогда.
– Я к ним пришла.
– Мамка!.. Мамка!.. Глянь, какая-то к нам старушка приблудилась, вся коричневая, стра-ашная!.. На ней балахон, а на ногах – как у дяденьки – сапоги разбитые!..
– Я к ним пришла.
– Бабулька… Ты че… тут забыла?.. Ты – на мою мать похожа как две капли… Выпей с Гончаровым!.. Душу уважь…
– Я к ним пришла.
– Бабушка, проходите на кухню, там тепло, я окна сегодня ватой заложил, ко мне бы можно было, да нельзя, у меня там преферансисты, накурено, так грязно, так неприбрано, так…
– Я к ним пришла.
– Че тебе здеся надо?.. Че здеся надо, старая карга?.. Уж больно ты цыганского виду… Проваливай!.. Того гляди, самовар мой в подоле унесешь… Иконку – украдешь!..
– Я к ним пришла.
– Тамарка, может, это к нам тетя Дуся из Павлова приехала?..
– Я к ним пришла.
– Господи, Господи, с нами крестная сила, спаси и сохрани, Паня, да какие у нее глаза страшные, сгинь, пропади, нечистая сила, обереги нас, сила Божия, помилуй нас, грешных…
– Я к ним пришла.
– О, bonsoir, la grande Mort! Pardonnez-moi… в кладовке живу… угостить нечем…
– Я к ним пришла.
Троица коммунальная (Саня, Степка и Старуха-Смерть)
– Наш чай, нам на веку сужденный,
Мы в холода испили весь.
Мой мир. Мой слабый, нерожденный.
Еще – во мне. Пока что – здесь.
– Ты, Санька… Плачешь, мерзнешь, бредишь…
Взаправду: к бабам с животом
И на кобыле не подъедешь…
А что же будет там… потом?..
– Ох, Степушка… гляди – старуха!..
Лицо – землистее земли.
Каким прозваньем люди глухо
Ее когда-то нарекли?..
– Ну, Александра… Подь поближе.
Ее узнал. Какая мгла
В очах. Я ничего не вижу.
Она пришла. Она пришла.
…Был накрытый багряною скатертью стол.
На столе возлежали на блюдах объедки.
За стеною – скандал упоительный шел
Во бескрылой семье куропатки-соседки.
Золотела в кольцом застывающей тьме,
Как горящая бочка, настольная лампа.
И за старым столом, как на нарах в тюрьме,
Положивши на скатерть не руки, а лапы —
Дрожью пленных зверей, ядом гона полны,
Болью жизни, что бродит винищем – в бутылях! —
Трое молча сидели. Без слез. Без вины.
В полумраке каморки навеки застыли.
Молодая девчонка с тугим животом
Потянулась за курицей, что на тарелке…
Парень с голою грудью, с дешевым крестом
Налил водкой дешевой стальные гляделки.
Головы он налево не мог повернуть.
А по левую руку Старуха сидела.
И лицо ее было – коричневый путь
Грязью, кровью, снегами пропахшего тела.
Вместе с бабой брюхатой сидела она.
Вместе с парнем, раскосо глядящим по пьяни.
И была со стаканом рука холодна.
И морщинистых уст – не сыскать бездыханней.
Был подковою конскою рот ее сжат.
Но услышали двое из мрака и хлада:
– Вам во веки веков не вернуться назад.
Вы уйдете со мной.
Я беру вас, ребята.
Будет каждый из вас моей силою взят.
Не ропщите. Живому роптать бесполезно.
Все равно никому не вернуться назад.
…Лей же, Степка, вино
в глотки горькую бездну,
Шей же, Саня,
роскошный и дикий наряд —
Чтоб гудеть-танцевать!..
А метель подпояшет!..
Все равно никому
не вернуться назад.
Я – Старуха. Царица.
Владычица ваша.
* * *
– Зинаида! А Зинаид! Нет, ты поглянь только! Санька-то!..
– Да уж и козе понятно.
– А похудела!..
– И-и, Тамарка. Да ить она всю дорогу два пальца в рот вставлят. У тебя-та вот этак не было. Ты ходила – кум королю.
– Че ж она не избавляется?..
– Мать-героиня!.. Вертихвостка!.. Навертела…
– Как ты думаешь, Пань, теперь Степка женится на ней?..
– Степка?.. Да он дурак, што ли!.. Он себе таких Санек найдет – цельный хоровод!.. И вокруг него запляшут…
– Гуляла-гуляла – и нагуляла-таки…
– Дите родить-та легше легкого, а ты взрасти его!.. А кормежка!.. А куды она с ним – одна!..
– На нас рассчитыват. Мыслит: народу много, небось помогут!..
– Хитрюга!.. На чужих холках хочет покататься!..
– А как таится, как таится, бабыньки, если б вы видели! Я тута из кухни сковороду с капустой несу, а она мне навстречу вывернулась. Белая – ну чисто бледная поганка. И улыбается криво. Хорохорится!.. А я ей так впрямую рублю: «Уж не залетела ли ты, Санечка?..» «Нет, – жмется, – это я штой-то в столовке плохое скушала…» А капусту мою из сковородки учуяла – аж белки закатила!..
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу