Наталья Патрацкая - Почти шансон. Стихопоэмы

С годами я люблю все больше:
Люблю стихи,
А книга, книга жизни толще,
Легки грехи.

Живу, терплю судьбу и боли,
Без суеты,
И только нервы, как мозоли,
И в мыслях – ты.

А что мой быт? Его не трогай,
Все в нем запрет.
Я неизвестна, за порогом,
Там тет-а-тет.

Моя судьба, семьи проблемы,
Среди родных,
И лишь в стихах, бываю смелой,
Простор страны.

А на просторе тесной кухни,
Где шаг и стол,
Где мебель новую не купим…
Квартира мол…

От тебя, от меня, от природы,
Просто так по велению слов,
Невод жизни приносит нам воды,
И вполне подходящий улов.

Мы никто, мы ничто, мы проблема,
Мы всесильные Боги судьбы,
Мы давно позабыли колено,
От еще обезьяньей ходьбы.

Сколько было людей, сколько будет,
Сколько бед, вездесущих забот,
Все равно, мы, как первые, будто,
Это нас покидало за борт.

Это мы выплываем из жизни,
И стремимся услышать, понять,
Наловили чего-то, не жирно,
От чужого успеха мы ять…

Так умрешь, и никто не заметит,
Только вздрогнет печально молва,
Кто ни то погорюет над сметой,
А земля она вам не халва.

Третий день на столе ананасы,
Там и тут, там и здесь, там, где лесть,
И танцуют вокруг папуасы,
И разносят в прыжках своих весть.

От шампанского волей – не волей,
Появляется гибкость в ногах,
И любое пространство всем поле,
Его топчут в туфлях, сапогах.

В нашей водке дичают с глотками,
Обезьяньи ужимки, прыжки,
Лихо машут руками, платками,
И съедают банана вершки.

Апельсин рядом с винною бочкой,
Топот слышен, как стадо коней,
Новогодняя ставится точка,
Под мигание ярких огней.

Обезьянки, гориллы, уныло
Оседают устало на стул,
Выпивают, съедают, остыло…
Еще часик, и ветер всех сдул.

Ты сказал, что хочешь,
Что меня ты ждешь.
Ты опять хохочешь,
Слов не разберешь.
Я опять блондинка,
Жгучий ты брюнет,
Ты танцуй лезгинку,
Я же – минует.

Между нами годы,
Или же века,
Хрупкие невзгоды,
Есть наверняка.
Ты сказал, что хочешь,
Что меня ты ждешь,
Ты опять хохочешь,
Слов не разберешь.

Значит, есть, однако
Связь других времен,
Но печали знака,
Словом не отмел,
Что б нам не мешали
Встретиться еще,
Ведь препятствий жало,
Видно хорошо.

Берег сексуальных развлечений,
Был очищен гневною волной,
Океан не доктор для лечения,
Опустил волну на секс и зной.
Пострадали тысячи невинных,
Смыло в океан песчаный быт.
Чай остался целым, он не вина,
Бог решил, что с чаем каждый сыт.

А нудисты с пляжами исчезли,
Не было для них запретных мест,
Волны океанские разверзлись,
Океан забрал нагих невест.
Я ж тебя любила еле – еле,
А любить не кухне не могла,
Мы с тобой салатику поели,
Все потом убрали со стола.

Ты сказал: Пойдем и погуляем,
Я без лишних слов пошла с тобой,
Ходим мы по лесу, размышляем,
А в желудок стонет, как прибой.
И пошли с тобой по магазину,
Там продуктов целая гора,
И набрали целую корзину,
И домой нести ее пора.

Мы с тобой лежали на постели.
Звезды улыбались за окном,
На постель-то лечь уже успели,
Не успели мы забыться сном.
Просто оставалась еще ласка,
Губы задевали близкий рот,
Просто источали неги смазку,
Начинался тихо секс и спорт.

Руки обнимали все сильнее,
Тело телу делало массаж,
Мышцы становились все вольнее,
Амплитудой заходили в раж.

Они мужья, любовники и парни,
И некие фигуры за столом,
Они кричат, и ходят, или в позах,
Ласкают, усмиряют жен излом.

Шикарные мужчины в телефильмах:
Прищур, размах, размеры. Ой – ля, ля!
Они в кино мозги и нервы фирмы,
Они красивы, право. Ой – ля, ля!

Безоблачно, без солнца, без мороза,
И без любви, без взоров, без речей…
Мужчины украшают мир, а розы…
А розы, вальсы – отблески сечей.

Какие-то, да некие причины,
И кое-кто, да некто не со мной.
А где-то же тепло, наверно в Чили…
Безгрешно, тяжело… Лицо умой.