Владимир Ильичев (Сквер) - Строк-н-роль

по контингенту за столом,
по квадратично круглой харе,
по одуванчику с баблом,
за то, что с девочкой нахален,

стреляет ненависть в окно,
как партизанка по фашистам,
проветрить надо, заодно
впуская белое с пушистым,

никто весну не рихтанёт,
скажи, ручная кофемолка,
пускай живое здесь живёт,
а мусор вынести недолго,

и, чтобы новенькой струне
звучать по полному ранжиру,
стреляет ненависть по мне
из поговорки «Не до жиру…»

Вообще, конечно, это всё похоже
на долгий озорной эксперимент —
все эти чертыханья и «о боже»,
весь этот диснейвуд и голлиенд,

вся эта чистых мыслей писанина
и целая машина грязных дел,
вся эта, как её, что невзаимна
и носит две кольчуги против стрел,

все эти наши истинные цели
и драки у печатного станка,
весь этот грибоцарственный мицелий
под хилой ножкой скользкого царька.

Не видев протокола наблюдений,
хотелось бы… а можно… В общем, во:
я в теме – и как будто бы не в теме,
но против не имею ничего.

Однако есть малюсенькая просьба.
Кровищи бы поменьше на Земле.
И оптики невидящим подбрось, а?
А так – всего хватает. В смысле – мне.

Не вступайте, люди, в секту.
Ну какой вам в этом толк?
Ешьте мясо! Пейте смекту,
редуксин и валидол.

Догоняйтесь молочишком
от коровки на лугу!
Да, лужок большой не слишком,
полтора на два… в углу.

И убьёт коровку скоро
добродел-животновод,
слив отходы вам под город,
бросив рогом в в небосвод.

Догоняйтесь, догоняйтесь.
Вам нужнее молока
только водка, да канабис —
для пробитий на ха-ха.

Ешьте куриц, пейте яйца
из куриных мокрых поп,
яйца чуточку грязнятся,
но идите смело в шоп.

Всё помыто, всё полито
химикатиком у нас.
Кстати, есть и для корыта
средство «Хрюша-самопас».

А зимой – носите шкуры.
На морозе волгнет мех,
но ведь шкуры – часть культуры.
Шкурной. Жаль, не без помех.

Богомерзкие веганы —
настоящая орда,
зеленеют с ними страны
и пустеют города!

Ешьте мясо, пейте смекту.
Что ещё за «свой укроп»?!
Не вступайте, люди, в секту,
я сказал – идите в шоп!

Я повстречал её в начале девяностых.
А потерял её к исходу нулевых.
И пусть работает любовь от переносок,
но мне технический стал нужен перерыв…

Смотрю афиши. Там она. Она там дважды.
Смотрю поближе. Показалось… Ни одной.
А Жора-дворник мнёт рекламу распродажи
и возвышает кучу сора надо мной.

Я буду ждать, я буду жить под этим стендом,
почти такой же план-проспект, что и не ждать.
Она жива, она причислена к легендам,
но там, в начале, нас… кружило… время-тать.

Не сбейте вещи с толку – именами,
им тесно в конфронтации имён,
они и так тоскуют между нами,
а мы ещё и паспорты суём.

Не надо. Понимайте ценность вещи —
планета это, глобус, или мяч —
и ладно, и уже вы их нарече…
Не делайте табун загоном кляч.

«Какая долгая зима…» —
сопит обиженное племя,
и получает, задарма,
буквально завтра – завтрак-март.

«Зачем же время так летит?» —
грустит народ, напитки пеня,
и предвкушает впереди
обед горячий. Задарма.

«Ой, лета не было совсем» —
грешат под ужин дармоеды.
«Ой, скоро долгая зима» —
и предлагают сала, впрок.

Спасибо, жирного не ем.
Буквально послезавтра лето.
А лето – тёплая корма.
А осень – самый лучший кок.

Корабль времени идёт —
не сомневайтесь, верным курсом,
когда, зачем, и что грядёт —
не бойтесь, в курсе капитан.

Стою, жду солнца на корме,
едва из трюма, весь покусан.
Идите, солнышки, ко мне.
А нет так нет, сидите там.

Если в солнце летят тряхомудии —
я союзен с горящими брызгами,
я стою при ответном орудии…
Не прощу никому ничего.

Караульте меня в графомании,
в эпигонстве ли, в злом анархизме ли,
но секите, что я на задании,
с лучезарной на пальце чекой.