Игорь Соколов: Медитация с храмом

Р. S. Священник Борисово-Глебского монастыря – Тихон и юродивый Алексей похоронены рядом и их могилы украшает один каменный крест. На гробнице Тихона есть именная надпись с поминальной молитвой, на гробнице юродивого только четыре равноудаленные друг от друга углубления, делающие гробницу похожей на пуговицу, на самом деле эти углубления были сделаны народом для свечей, ибо юродивый почитался народом больше чем священный служитель.

Комментарий к стиху: Памятник святому затворнику – Иринарху стоит рядом с Борисо-Глебским монастырем в поселке Борисо-Глебский недалеко от Ростова Великого. Известно, что Иринарх во времена Смуты и русско-польской войны благословил Михаила Скопин Шуйского на войну с поляками, а впоследствии Минина и Пожарского. Однако ни одного портрета Иринарха до нашего времени не дошло, даже от царя Иоанна Грозного до нас дошло всего 2 портрета. И на мой взгляд Иринарх в бронзе выглядит чересчур мрачным.

Комментарий к стиху: В Ростове я часто бывал с отцом – проездом – и мы – всегда с восхищением – глядели с ним – на ярко синие купола – осыпанные золотыми звездами. В ранней утренней дымке я держал ребенком отца за его большую руку и думал о самом светлом. Потом отца не стало. И теперь оказавшись в Ростове, я думал, вспоминал, и те же светлые чувства от куполов великих храмов – проникали в меня невидимыми – стрелами – нитями одной таинственной судьбы!

Комментарий к стиху: Мы с Элей действительно, и совсем неожиданно для себя, сзади великого кремля Великого Ростова обнаружили брошенную церковь.

В разбитых окнах которой чернела вода, в которой плавал мусор, доски, бутылки. Это ужасное зрелище брошенного храма, да еще вблизи других восстановленных святыней вызвало противоречивое чувство – и стыда – и радости – радости того, что не все так плохо, и стыда того, что плохо в этой чудной и безумной жизни!

Комментарий к стиху: Святому Иринарху я посвятил уже не один стих. Реальный и живой, живший в Смутное время святой великомученик Иринарх – монах Борисово-Глебского монастыря, одетый в рубище (в сорочку из конского и свиного волоса) мучил себя веригами, цепями, чугунными крестами, обручем на голове, на ночь привязывая себя 4-х пудовой цепью к березовой комле (нижней части дерева с корнями). Однако Иринарх не страдал никакими психическими заболеваниями. Добровольное мученичество – самоистязания считались духовным подвигом, говорящим об отречении человека от своего тела ради души, веры в Бога и в бессмертие. Именно, поэтому и великий русский полководец Михаил Скопин-Шуйский, а вслед за ним Минин и Пожарский получали от Иринарха благословение на освободительную войну с поляками. Также и польский воевода Ян-Петр Сапега так проникся уважением к Иринарху, что не только не тронул святую обитель, где жил Иринарх, но даже сказал об Иринархе следующее: «Правда в батьке велика! Нигде в этой земле, ни в иных землях такого крепкого в вере батьку не видел!»