Федор Иванов - Колыбельная и другие стихи

© Федор Иванов, 2017

ISBN 978-5-4483-8420-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты ушла, ушла дорогой длинной,

Той, что из романса Фомина….

Я хочу, чтоб песней соловьиною

Снова прозвенела тишина…

…Острые скулы голода.

Косые глаза беды…

На улицах шумного города

Искал я твои следы.

Искал в очарованных чащах,

На берегах тихих рек.

Жаль, что ушедшим счастьем

Не может жить человек!

Жаль, что не ценим минуты,

Яркие искры костра,

Жаль, что жалеем будто

Мы близким людям добра!

…На тихих осенних аллеях,

У светлых просторов озер

Искал я весны лилею,

Искал синих глаз костер;

Искал возле кленов красных,

Как ищут потерянный клад:

Те поиски были напрасны,

Никто не вернется назад!

…Но если нет тебя в лесах,

Полях, озерах, облаках,

Мой ангел бедный,

То сердце бренное мое

Твое последнее жилье,

Твой дом последний,

МАМА…

Все на этом свете неспроста.

Счастливы жующие уста,

Радостны лишь только те творенья,

В ком бурлит процесс пищеваренья,

Жизнь у сытого блаженна и проста.

Неожиданны крутые повороты:

Войны, мятежи, перевороты!

На путях научного прогресса

Водят человека за нос бесы

И одолевает суета.

Войны, мятежи, перевороты,

Героизм, стрельба, ночные бденья.

Ожиданье лучшего чего-то…

Все пройдет и зарастет травой забвенья;

Только не стихнет оживленье,

У кормушек:

Визг, столпотворенье.

Ржанье, хрюканье, мычанье и сопенье!

Кто-то выиграл, чья-то карта бита.

При любом правлении и строе

Не хватает места у корыта,

Рушатся моральные устои.

Короли и королевы голы;

Зарастают сорняками пашни.

Если трутням подчинились пчелы,

Значит, в улье медом и не пахнет!

А общественное благо лишь завеса

Тем, кто занят прибавленьем веса

Собственного царственного тела,

В общем, так все выглядит на деле:

Бедные не очень любят сытых,

Сытые хотят иметь запасы

И поэтому сбиваются в элиты,

А элиты делят мир на классы

Открывают банки, фонды, кассы

И решают, кого стричь, кого на мясо,

Лишь бы власти не скудела касса,

Словом все, как при Помпее и при Крассе:

Мир жесток, несправедлив, прекрасен

И, как прежде, держится на нищих,

Чей удел всегдашний поиск пищи.

На их спинах графы и бароны….

Далеко ли мы ушли от фараонов?

(Разумею я, друзья, моральный план),

Не попал ли Атом в лапы обезьян?

Мир велик,

И сущностей

В нем тьма…

Отчего

В нас мало

Сердца и ума?

Света и тепла?

Днем он клянется Богом,

Сеет в народе культуру.

Ночью пирует с чертом

И с ведьмами крутит амуры.

Речь любую озвучит прекрасно,

Всплакнет об Отце и Сыне,

Предаст все и вся, но напрасно

Ждать его будет осина.

Вчера еще вел партсобранье,

Ныне левой рукой крестит рожу.

В руках Святое Писанье,

За голенищем ножик.

Гибрид современной басни,

Помесь змеи и шакала,

Двойной человек опасен,

Но и смешон, пожалуй.

Что-то странное: бараны

Голосуют за волков.

Телерадиодурманом

Пропитались мозг и кровь!

Внуки доблестных героев

Превратились в жалкий сброд.

На своей земле изгоем

Стал доверчивый народ!

Москва, Москва, как много в тебе грязи,

Богатства, бедности, начальства, оптимизма.

Воронами разбомбленная сверху,

Собаками загаженная снизу,

Отравленная ЦэОшным газом

И густо заселенная Кавказом

Раскинулась ты широко, державно,

Политиканов глотками галдя,

На всю Россию ворами смердя,

Работая, пия, играя и едя.

Раскинулась вольготно и привольно…

Но от чего так видеть тебя больно,

Моя большая, древняя столица?

Чужие вывески, чужие в тебе лица…

Стоишь ты вопреки неласковой природе,

Наперекор изменчивой погоде.

В твоих трущобах бедность матерится,

А в ресторанах роскошь сумасбродит.

Чуть не забыл про душное метро.

Оно достойно царственного града.

Пожалуй только Дантово перо,

Прошедшее все круги ада,

Смогло бы описать, как надо,

Все прелести его,

Последнего прибежища бездомных.

Они проходят тысячами в ряд

Пугая горожан благопристойных,

Даря неповторимый аромат

Битком набитым