Андрей Прудковский - Знаки судьбы. Сборник рассказов

– Как там у вас в Москве? – спросила она.

И я начал рассказывать о нашей студенческой жизни: о мотоциклах и яхтах, о танцах и театрах, о походах зимой на лыжах, летом на байдарках. Под ахи и вздохи моей спутницы я никак не мог остановиться. Я приглашал её приезжать в Москву и поступать обязательно к нам, в МГУ. Она вздыхала и говорила, что вот только окончит последний класс. Так, обнявшись, мы стояли над Березиной, и нам было очень хорошо. Но всё кончается – светало, она попрощалась и скользнула в темноту камышей, а я тихонько пошёл к своим.

Утром узнал, что ночью вокруг мотоциклов была битва с местными парнями. Мотоциклы отстояли, но на некоторых оказались срезаны патрубки, ведущие к карбюратору. Местные кричали, что кто-то из наших соблазнил какую-то красавицу, ещё несовершеннолетнюю. Я спросил ребят – говорят, что все были на виду, никто никуда не уходил, так что этого просто не могло быть. Я тоже был в полном недоумении. Придумают же такое из зависти!

Старая чёрно-белая фотография. Две девушки-подружки. Одну из них любил я, но она меня не любила, другая – была влюблена в меня, а я, увы – в другую. Такой вот расклад. И зимний лес, в который мы ушли на два дня.

Отошли от станции километров на пять – потом костёр на поляне между соснами….

Затем палатка с большим самодельным спальным мешком, в который можно было засунуть хоть 5 человек. Так мы и спали, ощущая любовь друг друга и зная, что пути наши разойдутся в разные стороны. Это был наш последний совместный поход, и ощущалось ещё острее тёплое дыхание моих подруг, их нежные случайные прикосновения. В палатке было тепло, ведь каждая девушка, по моим прикидкам, греет, как плитка на 250 ватт. И ничего больше ночью не случилось, увы… И сейчас я об этом жалею. Может, жизнь наша пошла бы иначе?

А утром была метель, мы пробирались по тропам через заснеженный лес и сделали эту фотографию. На душе тоже у всех было почему-то сумрачно, и мы ни о чём друг с другом не говорили. К ночи устали и добрались до электрички. Вагон был почти полон, но два места с краю ещё оставалось. Я сел рядом с одной из девушек, а вторую посадил на колени. Они обе устали и уснули до самой Москвы, одна – привалившись к плечу, а другая – на груди (ох и отсидела же она мне ноги за два часа езды :)). А я был счастлив, последний раз в жизни обнимая любимую.

Вот и Москва. «Привет – привет! До скорого…» Но это «скорое» так и не наступило. Далее были выпускные экзамены, распределение на работу в разные города… Через пару лет все мы переженились и встретились снова только через 40 лет после того похода.

У всех троих оказались любящие мужья и жёны, и по паре детей на каждого – уже взрослых и женатых. Жизнь удалась? И лишь старая фотография всё стоит перед глазами и зовёт туда, где ещё всё было возможно!

Она приехала из Нижнего Тагила и поселилась в нашей квартире – дальняя чья-то родственница. Худощавая девушка, мечтающая стать актрисой. С утра она уходила в парикмахерскую, затем на поиски режиссёра. Была зима, возвращалась она замёрзшая и пила горячий чай.

Потом уходила в свою комнату. Сразу же из-под её двери начинал дуть страшный сквозняк – она на ночь открывала все окна настежь. Зима в этот год была суровой. Но она не могла спать в духоте. На кровати тоже не могла спать – спала обычно в голом виде на коврике на полу между двух простынок, чтобы не было жарко и душно. К утру тело её от мороза всё застывало и не гнулось, поэтому она не могла одеться. Она выходила, завернувшись в простыню, под которой спала, и деревянными шагами шла в ванную, включала горячую воду и отмокала, возвращая гибкость телу.