Евгений Дергалин - О жизни и любви. Рассказы, фэнтези, стихи

Зашторены окна, отключён телефон. А из глубин души поднимается знакомое чувство. Полумрак, вибрирует тишина. И радуга, словно, намёком из окна. Зимой? Сквозь тяжкие облака и к вечеру? В циничном нигилизме, как консервы в собственном соку. Радуга всё ярче и вот яркий свет! Из него русокосое диво – девушка в русском, сказочно красивом, сарафане.

Здравствуй, дитя моё! – молвила красавица.

– Ну, уж я то не дитя!

– Все вы дети наши!

– Значит так то Вы ко мне, непутёвому.

– Не всем дано знать свой путь, не всегда это нужно.

– А кому нужен этот путь?

– Ты многое забыл. Хочешь снова увидеть?

– Как в последние минуты перед смертью.

– Не унывай! Попробуй догадаться, почему я появляюсь не в Сочи у моря, а здесь уже. Всё быстро меняется и обещанные события уже скоро. Теперь смотри!

Растаяло пространство, я вижу словно параллельный мир. Дух захватывает. Это вам не 3D, не четыре и не сто. Мелькает всё быстро, некоторые эпизоды во мраке и немые.

– Что за темень?

– А это исчезнет.

Цепь событий. Во мраке многие онемевшие правители. Деятели ушедшие.

– Этих то я по телевизору только видел.

– Слово переходит из уст в уста. Мудрость, юмор, чёткая позиция и ясная формулировка, как волна света. Всё не напрасно. Это по силам. Не по силам ноша Христа. Промелькнули пингвиноподобные на вручении Нобелевской премии.

– И здесь связь? О, ужас! Адронный колайдер! Вот, блин! – Удивился? А теперь смотри, как связано! – сказала девица.

Я на работе, в цехе. Коллега спрашивает: «Интересная есть задача. Сможешь решить?»

– Запросто, – шучу я.

– как сделать деталь, чтобы закрепить изнутри?

– Это просто, если изнутри вставить пружину.

И снова там же через некоторое время. Снова спрашивает тот же коллега: «Есть очень сложная задача!»

– Какая?

– Как сделать сверхтонкий проводник?

– Запросто можно сделать. Берётся скотч, накладывается на угольную пластину и отрывается.

– А как же потом отлепить проводник?

– Зачем? Так это же ещё лучше! Он будет гнуться!

Мало сказать, что я в шоке! Мне ли взвесить или оценить? Вот это точно слабО…

– Ну что, теперь подписывай! – сказал милиционер.

– Давайте, сначала я прочитаю, – ответил Лёша.

– Потом прочитаешь.

– Нет, сначала прочитаю, а потом подпишу. Лёша взял листок и быстро пробежал глазами записи. Всё вроде бы в порядке. Но зачем торопят?

– Это твоё? – милиционер-кавказец показал на монеты, лежащие среди изъятых личных вещей.

– Моё.

– У меня таких не бывает.

– Давали сдачу, я брал, в центре сдачу дают.

– Снимай шнурки!

– Зачем? Боитесь, что я повешусь? – удивился Лёша.

– Снимай, так надо.

Он снял шнурки и отдал их. Его повели по тёмному коридору вдоль камер, в дверях которых были проделаны окошечки, сейчас наглухо закрытые. Одну из дверей открыли и провели Алексея в камеру. Половину камеры занимал до метра высотой деревянный, крашенный красной краской, настил. Какая то вонючая ёмкость стояла в углу, на ней сидел мужчина и справлял надобности. На деревянном настиле лежало три человека. Дверь с грохотом закрылась. – Наверное это и есть нары, – подумал Лёша. Он забрался на свободное место и пристроился поудобней. Справа от него лежал молодой, крупный парень. Слева невысокий, бородатый мужчина. Рядом с ним ещё один ничем не примечательный, худощавый человек. На стене в углу, почти под потолком, светила блеклым светом маломощная электролампочка. Вот гады, даже шнурки забрали. Наверное, думают, что я повешусь, – недоумённо проговорил Лёша.

– У всех забирают, – ответил бородатый.

– А это что… это и есть нары?

– А ты думал какие они? Я думал что-то вроде кровати, – удивился Лёша. А это значит параша? – он указал на грязный сосуд.

– Ага.

Через несколько минут за дверью началась какая-то возня, окошечко открылось.

– Принимайте еду, – раздался голос. Выдали алюминиевую посуду – тарелки, кружки, ложки, уже заваренный чай в алюминиевом же чайнике и в кастрюльке какую-то протухшую жидкость. Эту жидкость разлили и стали есть. Лёшу от вида этой еды начало подташнивать.

– И эту гадость есть? – подумал он.

– Ты чего не ешь? – спросил бородатый.

– Да с этого опоносишься. А мне ещё в поезде ехать. Если бы я знал, что меня точно посадят, я бы стал есть. Я буду пить только чай.

– Как хочешь.

После того, как покушали, один за другим потянулись на парашу. Камера была переполнена ароматами и «артиллерийскими» звуками. Лёша прислонился к стене, поджал под себя ноги и уставился взглядом на тусклую лампочку. А начиналось всё так хорошо. Долгожданный отпуск и поездка на юг, первый раз, дикарём. Путёвки на заводе давали только по блату. А так хотелось путешествовать! Наконец отпуск. И вот поезд «Москва-Батуми», на душе легко. Наши советские субтропики, самый что ни на есть юг. Был октябрь, а там должно быть ещё тепло. Познакомился с одним парнем-кавказцем, поговорили по душам. Перед конечной остановкой, в поезд зашёл пожилой мужчина. Новый знакомый поговорил с ним на своём языке. Потом спросил: Ты по путёвке или так?